Никуда не хочу идти, никого не хочу видеть. 
     Никаких Арбатов – ноги моей там больше не будет. Никаких арбатских бродяг – глаза бы мои не глядели на их спитые, Богом забытые судьбы и собачьи, страждущие глаза. Никаких прохожих любителей пива, довольных собой и своей подружкой. Никаких «сиятельных урок во фраке», заказывающих «Мурку». Вы! Гармонисты-стихоплеты, потешающие глупую публику своими плоскими остротами, и вы –  «бубы касторские», травящие анекдоты, с вашей святотатственной матерщиной на улице Булата. Вы, несчастные девочки и мальчики-хиппи, надеющиеся обмануть самое Время и навсегда остаться целующимися и поющими детьми, и вы, бородатые мужички, исполняющие «Битлз» на балалайке,  все, прощайте! Все – прощайте! 
     Все?
     И светлые лица, сияющие навстречу ясными глазами-звездами? И бездомные беззаботные мальчишки, на арене Арбата под куполом Неба увлеченно дрессирующие своих веселых подопечных – таких же бездомных, как они сами, щенков? И чьи-то глаза, таинственно и притягательно светящие тебе сквозь сиреневый сигаретный дым? И прекрасные принцессы-поэтессы с полубезумным взором, просящие подаяния? И персидские царевны во всем великолепии их царственного равнодушия? И посиделки на арбатской мостовой, когда час за часом тебя просят об одном и именно о том, о чем ты втайне мечтаешь –  петь? И льдистые голубые небеса над головой? И долгие теплые летние вечера? Неужели это так? И ты готов расстаться и с этим?
     Не знаю. Уже поздно. За окном – мрак и ледяной дождь, а небо такое низкое и пасмурное, что перестало походить на самое себя и напоминает старые, потемневшие от времени подземельные своды. Я устал. Я хочу быть дома. Чтобы рядом – родная жена. Чтобы мне светили, меня согревали ясные очи и чистая улыбка старшенькой дочки, радовали озорные глаза и милые кудряшки младшенькой, которая так любит меня и в чем не устает признаваться, ловко карабкаясь тем временем ко мне на шею. Чтобы старый сиамский кот, семейный талисман, сидел на коленях и дремал своей мирной кошачьей дрёмой, грел колени. Чтобы было тепло и уютно. Чтобы мрак и ледяной дождь были там, за окном, а здесь, на плите, шумел, закипая, наш веселый пузатый чайник с чуть обуглившейся деревянной дужкой. Скоро он закипит, и мы все сядем пить чай с маленьким тортиком. Вот так.
     …

     Завтра выпадет первый снег, и разом наступит зима. Снег будет лежать на зеленых газонах – на еще по-летнему высокой траве, в парке –  на не успевших облететь крупных желто-зеленых листьях подлеска, и видеть это занесенное снегом, не успевшее уйти лето поначалу будет немного странно. Но зима уже пришла, и с этим ничего нельзя поделать. А в наших домах уже включили отопление,  и там тепло. Когда настает время зимы, настает и время жить дома. Душа согреется, заснет – сладко и надолго – до следующей весны, которая обязательно наступит.