ку-ка-ре-ку!!!

ДЕНЬ ВТОРОЙ.

После позавчерашнего дождя над полем парИло несколько брошенных кукурузников и кукурузниц.
Всякое случается... Случаются и не такие...

(Крик петуха)

НА ТРЕТИЙ ДЕНЬ
она обычно приходила в себя

Солнце торчало в зените и жарило в доль... и поперек тоже...

Язык с трудом помещался во рту и корябал... потрескавшиеся губы.
- Не мой язык, - подумала она. -Не мой... уйди...

Немой ушел.

Она сладко потянулась, и всем своим пышным телом села на иглу. И сломала ее.
- Да что ж это такое?! - изумилась она,

вынимая кончик из отхожего места. - Так ведь, право, можно плохо кончить... И решила кончить хорошо!

ку-ка-ре-ку!!!
Светало...
Солнце, закатывая глаза, с трудом вылезало из-под местного Бугра... (Бугра - с большой буквы).
Вся деревня, со стоном, просыхала после вчерашнего дождя.

Уцелевшие утки из последних сил щелкали клювами в навознОй жиже, любезно оставленной предприимчивым скотником, немым Михелем, завезенным сюда в незапамятные времена из Голландии по обмену опытом... Да так здесь и брошенным...

Не в силах подняться, солнце присело на зад, и - затихло.
И больше уже не выходило.

Кабина была оклеена красотками, фотографиями Сталина, Сталоне... Жириновского...
и плакатом Мадонны Ботичелли в тельняшке, со взметнувшимся в небо клиппером.

- Как тебя зовут, хлопчик? - спросила она, погладив его по головке.
- Семен. А мамка называет просто: Федя.
- Ну что ж Федя, трогай!...

Федя потрогал и рванул ее с места. в карьер, во весь опор!..
Все затряслось, запрыгало, замелькало, заходило ходуном, заскрежетало...

Вдоль дороги висели выцветшие транспаранты и местные жители, чудно сохранившиеся еще со времен второй мировой...
- Ты ведь ты у меня первая... - смущенно заикаясь сознался он.
- И последняя - хохотнула она и посмотрела на спидометр. СпидОметр зашкаливало.

"Эх, тройка, птица-тройка... Кто ж тебя выдумал? Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ! Не дает.."

С визгом и хрипом из-под колес их внесло на привокзальную площадь города Огребинска, бывшего Нижне-Путанска, переименованного из Красно-Путанска в Бело-Путанск, потом - в Сине-Путанск, затем - снова в Огребинск, а теперь уже в Санкт-Огребург. Они вылетели на эту самую площадь, красиво бланшированную кумачом и бетонными блоками, оставшимися со времен последних митингов и путчей и лозунгом:

"Сделаем мир как можно чаще!"

(Крик петуха)

Петух созвал местных мусульман к вечернему намазу.
Они расстелили коврики, повернулись лицом на восток и стали раком.

Две последние, выжившие из ума бабки, потеряв всякий стыд, с похотливым выражением на лице,
распИвали песню: "ВихрЫ враждебные веют над нами" с непристойным припевом: 
"Вставай!! проклятьем заклейменный!.."

Но... всего этого она уже не видела...
Она уже вышла на столбовую дорогу, по которой прямо на нее слетался  хлопая, как крашеный петух крыльями, желто-синий Черный Воронок с местным названием "Гонорейка".

Она стыдливо стянула юбку  на голени, и Он... дружно встал, как вкопанный.
- Каким курсом поедем, красавица?- засмутился молодой безусый сержантик в модной беретке спецназа.
- Один к двум,- хихикнула она, доставая из потного Кулака... мятНый купон.

ДЕПО жило своей напряженной жизнью.
Местная детвора на брошенных электричках каталась с маневровой горки.
Молодые мамаши, лузгая семечки, беззлобно матюкались щербатыми ртами: 
- Во ужо мы вам!..
- Гей-гей-гей! - вторили сорванцы...

По перрону, походкой НЕ ДО КОНЦА кастрированного мустанга, весь в чубах и лампасах, гарцевал бригадир из рук вон плохо поДданного локомотива истории.

Раздался свисток. (свист)

- Поехали, - сказал бригадир и улыбнулся широкой гагаринской улыбкой Капицы. 
(Свист). Свист  продолжался.

- Чайник вскипел, вашбродь! - из окна высунулся по пояс молодой денщик.
- Пожалте бриться!
- Поехали, - повторил бригадир, и махнул на все - рукой.
Поезд, лязгнув межвагонной промежностью, медленно покатился под гору, на которой пустыми банками из-под китайской тушенки было выложено: 

"СЧАСТЛИВОГО ПУТИ!"

За бортом  степенно рушились фабрично-заводские корпуса и (гордо) вздымалась труба советской власти в лучах заходящего солнца. 

Обиженно ворча и постреливая загодя спертым воздухом из ракет "Алазань" в тепленькую, слегка подвыпившую предвыборную кОмпанию, они - удалились, УМАЛЯЯ Аллаха послать ГРАД на их  виноградники.
-Боже, и здесь!... И здесь отхожее место!! - простонала она и чуть было, по привычке, не испустила дух.
- Но ведь где-то есть и неотхожее... Есть, я знаю точно, не может не быть!! Не быть не может!
Оно - есть! Надо только встать и идти!

В зале ожидания ее никто не ожидал.
Не ждали ее также и в буфете, судя по меню.

Давали только чай с лимоном. Один чай - один лимон.
- Чай,- попросила она
- Лимон,- попросила буфетчица.
- А сдачу?
- А сдачи не надо, - ощерившись ответила буфетчица и вытерла большие красные губы тыльной стороной ладони. Слева направо и сверху вниз.

В ресторане ее тоже никто не ожидал. Две неумытых официантки в засаленных до белизны передниках и
характерных стойках варили себе обед из утки, украденной из медпункта. Утка была старая, с облупившейся эмалью, и вариться  не хотела. Она хотела приемного покоя.

- Вы в нее лаврушки, лаврушки, -  посоветовала Красная Шишечка.
- Для навару.

- Навар, навар! -  забеспокоились лица кавказской национальности с характерным азиатским разрезом.
Потирая ручки и суча ножками, они пытались толкнуть наряд милиции старого образца, еще без резиновых палок. Но без резиновых палок он никому уже не был нужен.

Там и сям валялись красные, белые... и крепленые черным крепом знамена. Над Белым домом Губ-Кома...
одиноко, на последнем болте, развИвался фрагшток.

А посреди всего этого великолепия торчал голый памятник вождю с вывернутыми карманами
и протянутой на запад рукой.

- Пиздец, приехали! - подумала она, прочитав на постаменте слово "хуй".
- Фи, как неинтеллигентно! Написали б лучше "КОЛБАСА"...

- Прощай, любимый! - крикнула она ошалевшему сержантику, выскочив из кабины.
- Прости, если ЕЩЕ сможешь!.. - и исчезла в привокзальном сортире, где бледнея и краснея регулярно сцеживалась местная молодежь.

- Ветеранам - без очереди, - рявкнула она, шуранув белокурую малолетку первым попавшимся под руку эректором; раздвинула щеколду, и... сняла с себя всякую ответственность.

За стеной  справа что-то грохнуло. "- Не иначе, кому-то обломили кайф..."

- М-М-А-А-А-Л-С-с-с-с - донеслось слева.. -
- Кто-то сыграл в очко...
- Боже!!! - простонала она с облегчением...-
- Отхожее место!! А ведь где-то есть и неотхожее.. Есть, я знаю точно, не может не быть!! Не быть не может! Оно - есть!!! Надо только встать... и идти.

Напротив молодая, но уже нетрезвая мамаша пыталась покормить кормчего бригадира,
который упрямо срыгивал на слюнявчик и мотал головой.
- А ты ему носик, носик зажми, - сердобольно посоветовала Красная Шишечка.
- Эх, молодежь-молодежь! Всему учить нaдo! - и присев, приноровившись в такт раскачивающегося вагона, крепко-накрепко зажала крупный, ноздреватый с бело-сине-красными прожилками заскорузлый   сибирский нос.
Бригадир послушно приоткрыл рот, взял грудь и больше не отпускал. Поезд натужно привстал.
- Ремень, что ли, соскочил? - подумала Красная Шишечка и покосилась на соседа.
Ремень был на месте!

По вагону деловито шмонали нищие, требуя милостыни на восстановление автофекальной церкви. В соседнем купе надсадно чадила недобитая буржуйка.

- Чи що ж я такое з'ил?...- Напротив, под лавкой, воровато оглядываясь на свою команду и, как бы испрашивая пардону, причмокивая от волнения пухлыми губами, пожирал остатки гуманитарной помощи
сын своего народа и внук своего деда.

- А дед-то твой, щусенок, половчее был, мальчиш-плохиш - отвеСила Красная Шишечка потомку певца огненных лет тоном председательствующего (в Верховном СельСовете).

Вагон трясся и ходил ходуном.
- Да что ж такое, у меня зуб на зуб не попадает? - нервно поежилась она. 
И - точно! В темноте она села на вибратор...
- Смотри, какая хреновина! Пустячок, а приятно!
Все вокруг стонало и скрежетало всеми своими пружинками и спиральками.

Она поглядела в окно. За окном смердели огоньки.
- НЕУССЫВАНСК - прочитала она.
- Вот же придумают! Написали бы лучше "Обоссыхинск".

Огоньки все реже мелькали за окном, и только наглый молодой месяц высовывал свой, упиленный докрасна, рог из-за тучки над ближайшей вышкой. Над горизонтом уныло догорали красные рубиновые звезды...

- А хорошо вот так ехать! В никуда! В темноту! В ночь! - Она улыбнулась одними губами.
Потом подумала, и... улыбнулась другими.
 

ПОСТ-ЭПИГРАФ:

"А все-таки она вертится!..."- подумала Красная Шишечка, разглядывая вошь на гребешке.