Вадим и Валерий МИЩУКИ: СЛУЧАЙНАЯ ЗАКОНОМЕРНОСТЬ
Они поднимались по ступеням успеха медленно, как бы не торопясь. За
их спиной не было финансовых подпорок или волосатой руки высокопоставленной
родни (да и не помогает это в бардовской песне). А сегодня известность
Вадима и Валерия Мищуков шагнула далеко за пределы узкого круга любителей
бардов, да и за границы России. Их песни поют, на их концертах - аншлаги,
их записи не залеживаются на полках музыкальных магазинов. Талант, работа
и удача - вот составляющие их успеха. А еще - случай...
- Вы уже много лет выступаете дуэтом. А когда-то
давным-давно, в 1977 году, в славном городе Риге жил-был ансамбль «Домино».
В нем вы и начинали. Почему именно ансамбль?
 |
Валерий: Мы в то время были в Рижском клубе авторской песни.
Что-то писали, пели. И постепенно-постепенно сложился ансамбль. В общем-то,
сам по себе, можно сказать, случайно. Поешь песню, требуется поддержка...
Там был гитарист Сергей Буданов, я его часто просил: подыграй. У нас получилось
три песни. И с тремя песнями - три идиотских детских песни - мы поехали
на Грушинский фестиваль. И нас выпустили на Гитару! И позволили спеть все
три! Это был мощный толчок, и сразу по приезде в Ригу к нам присоединились
две девочки. Мы просто на Грушинке услышали, как здорово поет народ. И
нам захотелось так же. Что мы, хуже, что ли? Так нас оказалось 5 человек. |
- Но сейчас вас двое. В чем причина? Какие-то творческие
разногласия?
Валерий: Мы работали много. Еще не были сильно обременены семьями,
детей было мало, и репетировали по три раза в неделю, причем серьезно,
с полной отдачей, с большим интересом. А потом пошли семьи, дети, и девчонки
наши естественным образом одна за другой отпали.
Вадим: Одной муж даже сказал «мне нужна жена, а не богема».
Правда, потом они все равно развелись, так что могла бы и остаться... Были
у нас еще две скрипачки в разное время, но с ними произошло то же самое,
так что теперь одна живет в Израиле, другая - в Канаде.
Валерий: А с Сергеем Будановым мы выступали до 89 года, когда
наш продюсер, Евгений Вдовин, предложил уйти со своих работ и заняться
этим делом профессионально. Начинать с нуля очень тяжело, конечно. Нам
положили некий минимум... А мы на своих работах зарабатывали раза в два
больше. Сергей отказался, а мы после долгих размышлений решили рискнуть.
- Риск - благородное дело?
Валерий: Да. Хотя это теперь мы понимаем, что риск был большой,
но время было другое, и нам казалось, что, если не получится, можно будет
вернуться к прежней жизни, которая, честно говоря, надоела. Я сомневаюсь,
чтобы Вадим любил свою тогдашнюю работу...
Вадим: Нет, не любил.
Валерий: Да и я терпеть не мог. Но она кормила. А заниматься
любимым делом, да что б оно еще и кормило - это просто удача, счастье.
И мы начали с малого. Это было тяжелое время, первые года два-три...
- В 1989 году вы стали профессионалами, и вас
осталось двое. До этого было «Домино». А что было до?
Валерий: Детство... Как и положено... У нас был огромный двор
в центре города - сейчас таких уже не встретишь - настоящий старый двор,
огороженный забором, с футбольным и хоккейным полем.
И, конечно, море. Ребят разных возрастов собиралось до ста человек.
Чем мы только не занимались... В том числе и пели песни... Как сейчас помню:
квартира на пятом этаже, и из кухонных окон виден двухэтажный дом, стоящий
во дворе. Там на втором этаже жили два брата, и они любили в теплые летние
вечера сесть на окно, свесив ноги во двор, и на гитарах что-то изобразить.
Это было очень заразительно. А еще во дворе была тетя Дуся, активистка,
которая устраивала разные праздники, соревнования... У нас был свой
струнный оркестр! Я играл на домрочке. Вообще там все играли. Вадим - совсем
маленький еще был - играл на пикколо и, помнится, пел: «Летите, голуби,
летите...»
Вадим: Вот и прилетел. Вернее, долетел... |
 |
Валерий: Вот такое детство было... Родители очень хотели, чтобы
я играл на аккордеоне. Я старше Вадима лет на пять, а старшим всегда достается...
Не скажу, что мы богато жили, но очень родителям этого хотелось, и вот
они поприжались и приобрели немецкий аккордеон «Вельтмайстер». Классная
была машина, но очень тяжелая. А я был в седьмом классе. Год проучился
в музыкальной школе, и аккордеон мне не занравился своей тяжестью, как-то
он мне не пришелся... Я хотел гитару. Я почему все про себя рассказываю:
Вадька тогда был еще маленький, и кроме «Летите, голуби» ничего не знал.
Так вот мне было обещано, что если я хорошо закончу восьмой класс - мне
купят гитару. Я закончил его хорошо, мне дали пятнадцать рублей и я купил
первую в своей жизни гитару. И вот с тех пор...
Вадим: А я тогда подглядывал, подсматривал за старшим братом,
гитара притягивала...
Валерий: Я чего-то сочинял - юношеский возраст, кто же не сочинял
в пятнадцать лет - как все, про любовь, про смерть, под гитарку чего-то
трезвонил... И продолжалось это довольно долго - собственно, по сей день.
Вадим: А меня, когда стал постарше, все больше тянуло к року.
В шестом классе или в седьмом мы
 |
организовали школьный ансамбль, назвали его хитрым именем «Уикенд»
- все же по-английски должно быть - и шарашили песни, и свои, и чужие,
и «Битлов», и «Роллингов», и «Песняров» - все подряд. А в девятом-десятом
классе начали подрабатывать по свадьбам. У нас был парень, старше нас лет
на десять, он решил использовать, как я сейчас понимаю, дешевую рабочую
силу.Но когда в девятом классе я получал за свадьбу 15-20 рублей - это
были большие деньги. Правда, первые деньги я заработал раньше. |
После восьмого класса нас отправили где-то там разгребать мусор
и потом заплатили 40 рублей. Я купил на них свои первые джинсы, «Супер
Райфл», вельветовые, и когда пришел в них в школу, директор сказал: «А,
Мищук! Ты почему пришел в школу в комнатных штанах?»
- Рок так и остался увлечением младшего брата?
Валерий: Я тоже мимо не прошел, но меня меньше увлекал рок,
я все пописывал свои песенки, в жанре, как оказалось потом, авторской песни.
Я тогда об этом понятия не имел. Все-таки Рига - это провинция. В Москве
уже шуму много было по этому поводу, слеты, фестивали и т.д., а в Риге
первый клуб организовался только в 76 году. До того ничего не было. Тогда
мы знали всего несколько имен: Окуджава, Высоцкий, почему-то Клячкин...
Скорее всего, мы приписывали им не их песни, потому что при сотой перезаписи
отличить Высоцкого от Клячкина было тяжело. Отец работал в училище ВВС
им. Алксниса и притаскивал оттуда проволочный магнитофон, самолетный «черный
ящик», и мы даже на него писали, пока не купили магнитофон «Айдас».
- Как же вы попали в бардовскую песню?
Валерий: Вадим ушел в армию, где играл, естественно, в ансамбле,
а я все учился, писал песенки, и вдруг в 76 году читаю заметку в местной
молодежке, что прошел фестиваль авторской песни, что организован в Риге
клуб, который называется «Поющий вигвам». И что меня больше всего зацепило
- особо отмечено исполнение песни «На далекой Амазонке». А дело в том,
что к тому времени я занимался в театральной студии...
Вадим: Первым в театральную студию попал я, был там полтора
года, а когда уходил в армию, режиссер сказал: «А замену?» Вот я и привел
замену...
| Валерий: Я там отработал лет пять... Так вот у нас был спектакль,
который мы практически сами писали, и надо было так увязать песню в канву
действа, чтоб это не выглядело номером, чтобы песня вытекала из самого
спектакля. Чтобы нельзя было не спеть... В том числе был у меня свой вариант
«Амазонки». Сейчас я его, конечно, не вспомню. И мне стало просто интересно:
это кто ж там пишет-то, что ж там происходит? Я пришел в этот клуб и потихоньку
завяз, причем настолько, что пришлось выбирать: либо студия театральная,
либо песня. И как-то я остался с песней. А тут как раз вернулся из армии
Вадим... |
 |
Вадим: И Валера меня привел в клуб. А это был 1977 год, какие-то
новые веяния в авторской песне не приветствовались (мягко сказано). И когда
я стал показывать свои песни, Валере сказали: кого ты привел? А тексты
тоже были... разные. У нас даже есть номер, мы иногда его выставляем в
программе, «Как я пришел в клуб». Ну, это для истинных любителей авторской
песни, которые понимают толк и смысл и помнят те еще времена.
- Как вы сказали, Рига была провинцией. Чтобы
чего-то добиться, надо было показаться в Москве...
Вадим: Наш первый концерт в Москве я прекрасно помню, это был
1979 год. Олег Чумаченко нас где-то случайно услышал и решил представить
в Москве, а у нас тогда песен было 10-12, на отделение. Концерт был в ДК
АЗЛК, 1500 мест, для нас это было потрясением, в Риге тогда и на 1000 мест
залов не было. Мы оказались в паре с Клячкиным - он в первом отделении,
мы во втором. Кстати, тогда мы познакомились с Евгением Вдовиным, нашим
теперешним продюсером. Народ так рвался на концерт, что вынес двери, и
вот эти огромные двери, пока шел концерт, Вдовин ремонтировал. Потом Чумаченко
летом того же года пригласил нас на московский городской слет.
Валерий: А мы тогда московские обычаи не очень хорошо знали... Нас
объявляют - стоит жуткий свист. Сидит 10-12 тысяч человек и свистит. А
мы такие неопытные еще, ну все, думаем, провал...
Вадим: Спели мы хорошо, на ура прошли, и когда увидели наши
фотографии в «Огоньке» - у нас зачесалось под лопатками. Просто крылья
выросли... По сравнению с Москвой в Риге тихая, спокойная, другая жизнь.
Болото - я не побоюсь так сказать. Осознавая теперь - Москва и Россия в
целом, по которой мы начали активно ездить, так нас втянула, что мы волей-неволей
стали ломать свой прибалтийский менталитет.
- Вы стали профессиональными артистами и переехали
в Москву...
Валерий: Первое время мы курсировали из Риги в Москву и обратно,
причем периоды московские все увеличивались, рижские уменьшались... Но
тогда мы не думали, что переезжаем в Москву. Ну чего там: час на самолете,
21 рубль билет? Просто так сложились обстоятельства, что наши интересы
- и профессиональные, и личные - все больше и больше перемещались сюда.
У нас не было такого, чтобы ехать в Москву специально добиваться признания,
делать карьеру. Нет. Здесь просто были возможности, чтобы как-то себя реализовать.
Вадим: У нас в песнях того периода очень часто встречаются образы
перехода, дороги. Есть даже такие строки: «Тянет из дому домой». Состояние
это длилось достаточно долго. Такой переход, растянутый во времени...
- Тогда как раз началось обострение национальных
проблем. Это как-то повлияло в итоге на решение о переезде?
 |
Валерий: Скажу честно - это послужило дополнительным толчком.
Я с трудом уходил с работы, потому что дорожил коллективом, отношениями.
Я работал в экономическом отделе на небольшой картонажной фабрике, и отношения
между людьми там были очень приятельские. Мне было жалко это терять. Но
к 89 году сложилась уже такая обстановка, когда вдруг люди, с которыми
мы были чуть ли не друзьями, оказались другой национальности. А мы оказались
другой национальности. Вы себе не представляете, что это было. |
Вадим: А у меня первая жена была латышка, так что мне еще и дома
хватало веселья. Плюс у нее все родственники были ярыми националистами,
так что - попала под влияние... Все это тоже явилось каким-то определенным
стимулом.
Валерий: К тому же в Риге не то чтобы интерес к песне угасал,
просто люди занимались другим - они выживали. Кстати, недавно, когда были
в Германии, девушка, переехавшая туда из Риги, рассказала, что, когда она
уезжала, друзья вручили ей медаль «За освобождение Латвии». Нам, правда,
пока медалей никто не дал.
- Как известно, один переезд равен двум пожарам.
Тем более - в другой город...
Вадим: Практически - в другую страну. Но нам очень повезло -
я хочу отдельно сказать про наших друзей, которые нас в Москве приютили.
Замечательные люди, Ира и Леша. Мы у них жили на кухне, я - год, Валера
- три... До сих пор удивляемся, кто бы в Риге так смог. Живет чужой человек,
с чужой семьей... Но отношения были великолепные. И мы поняли, что и среди
москвичей есть хорошие люди!
Валерий: Есть-есть! Тот же Женя Вдовин, Григорий Куликов...
Хороших людей много.
Поговорим о творчестве? У вас большинство песен написано на чужие стихи.
Как они появляются?
Вадим: Вообще-то треть наших песен написана на валеркины стихи. А в
принципе мы стараемся писать на стихи тех людей, кого мы лично знаем. Если
раньше мы пролистывали огромное число книжек и что-то рождалось, то теперь
необходим личный контакт. Мы встречались с Левитанским, с Сухаревым, естественно...
Жалко, мы не познакомились с Давидом Самойловым. Не успели... Леша Морозов
- мы жили у него долгое время. Жили, жили, а через год оказалось,
что он очень хороший поэт. Игорь Иртенев... А началось это, наверное, с
Лени Сергеева. Мы с ним плотно общаемся с 1989 года...
- А как образовался ваш творческий альянс
с Сергеевым?
 |
Вадим: Это, наверное, случайная закономерность. Честно говоря,
мы весьма прохладно относились к творчеству Лени в то время, когда жили
в Риге. Знакомы мы были мельком. А потом был фестиваль в Тынде, и получилось
так, что мы приехали - и никого не знаем. И только на лестнице стоит Леня.
Мы подходим, обнимаемся почему-то - все же родственники по песне... Фестиваль
закончился, мы уехали, а через месяц нас опять приглашают в Тынду. И мы
снова встречаем Сергеева - он был приглашен независимо от нас.Он жил в
северном крыле гостиницы, мы - в южном, и у нас в номере было плюс 20,
а у него - как на улице. |
Естественно, все это время он жил в нашем номере. Отогревались душой
и телом. А Леонид к тому же ушел с радио и устроился работать, как
и мы, у Вдовина. После Тынды мы тут же поехали на первые совместные гастроли
в Крым. В конце ноября... На сцене нас, в результате, было больше, чем
в зале. Времени свободного, естественно, масса, а когда собираются вместе
творческие люди... И, наверное, в помощь еще был антиалкогольный закон,
а то мы бы по другому время проводили, я думаю. А так надо было чем-то
заниматься, и пришлось писать какие-то песни.
Валерий: Мы редко об этом говорим, но, если честно, началось
все с баловства. Мы сидели в кафе, дождик капает, пустота, по магнитофону
Розенбаум поет казачьи песни... Леня часто говорит - он очень любит это
слово - «давай побредим». И вот мы начали бредить: а что, если под чужими
именами побаловаться, написать какую-нибудь песню на красно-белую тему,
что-нибудь такое... То, что не свойственно ни ему, ни нам. Выбрали тему,
и начали ее раскручивать.
Вадим: Сделали песню «Послебатальное полотно», такую а ля рюс,
поехали выступать на телевидение, и там был казачий хор, мы вышли, по бумажке
спели, а ребята начали ее подыгрывать на баянах, потом взяли слова и включили
в свою программу. У нас опять зачесалось между лопатками: значит, получилось!
Валерий: С одной из тех песен была веселая история. Как-то включаю
я телевизор, идет военная программа, что-то по поводу Крыма - как
раз у нас были напряги с Украиной - и слышу наш «Крымский вальс»! Она совершенно
по другому поводу была сочинена, а оказалась политической. «Мы вернемся
туда...» Неожиданный такой смысл...
- Журналисты на выдумку горазды...
Вадим: Да уж! Помнится, году в 78 проходил в Риге фестиваль
политической песни. Тогда это очень модно было. Кубинцы там, поляки, немцы...
Пришла журналистка брать у нас интервью, мы с ней два часа говорили на
разные темы, о песнях, о творчестве. Через несколько дней открываем газету,
там наши фотографии, и написано: «Вопрос: как вы относитесь к движению
авторской песни? Отвечает Валерий Мищук: В то время, когда американские
империалисты разворачивают ядерные ракеты против Советского Союза...»
- Вернемся к вашему первому с Леонидом Сергеевым
диску...
Вадим: Самая популярная песня с того диска - и, может быть,
вообще самая популярная наша песня - «Уплывает пароход». Она стала своего
рода народной... Мне говорили, что ее уже кто-то поет оперным голосом.
Хотя кому какая песня нравится - дело вкуса. Хуже всего, когда нравится
всем. А на «Пароход» мы даже сделали самопародию, ее несколько раз показывали
в «Аншлаге». Ну, это такая дурка... Мы сами балдеем, когда ее поем!
- Какие-то песни у вас появляются, потом исчезают,
уходят... Просто двигаетесь дальше, или спели - вроде ничего, а потом разонравилась?
Вадим: Таких песен у нас сотни две... Лично для меня есть такой
закон, не знаю, как у Валеры, но, думаю, то же самое: сочинил песню, и
если за неделю не разонравилась - значит, что-то в ней есть. А если через
неделю она тебе стала не интересна - она будет неинтересна и другим.
Валерий: Я бы добавил. Если не считать дурок, песни, как правило,
появляются в связи с тем, что тебя сильно волнует. Но бывает, что волнует
три дня, а потом просто забывается.
| А бывает, что состояние возвращается, и тогда мы возвращаемся к этим
песням, давно позабытым. В этом плане показательна песня на стихи Левитанского
«Я, побывавший там». Вадим давно ее придумал, в 82 году. Ребятам, которым
мы ее показали, она понравилась, они ее пели, а мы прекратили... Там стихи-то
какие! Оказалось, что все, о чем эта песня, надо было пережить. Ну не все,
конечно, но близко к этому. А года три назад мы ее восстановили,
поставили в ней точку «Одой к радости» Бетховена и теперь заканчиваем ею
почти каждый концерт в любой стране мира. |
|
Вадим: Что-что, а музыка Бетховена понятна всем!
Валентин СОЛОМАТОВ
|
