Александр Галич - литературный псевдоним известного барда, киносценариста (фильмы “Верные друзья”, “На семи ветрах”, “Государственный преступник”), драматурга Александра Аркадьича Гринберга: Галич- аббревиатура начальных букв фамилии, имени, конечных - отчества.
Однако настоящий театр Галича - это написанное им не для сцены, а для гитары. Это был театр одного актера, бесконечно перевоплощавшегося. “Галич считает, что пение бардов, - пишет Виктор Славкин, - не музицирование, не наговаривание стихов, а ТЕАТР. В этом театре только один актер, а раз так, надо уметь быть на сцене долго” Галич строит свои музыкальные баллады-песни по законам драматургии: в них есть завязка, развитие действия, кульминация и финальная развязка, видна логика характеров, порой слышно нечто вроде “греческого хора”. У него есть трагифарсы - баллада о прибавочной стоимости и о директоре антикварного магазина”, сатирическая комедия, гротеск -”Рассказ, услышанный в привокзальном шалмане” - о незадачливом майоре, потерявшем на пьяной рыбалке свой “документ” и попросившем кадровичку Клавку записать ему в пятом пункте нового удостоверения еврейскую национальность, не подозревая, чем это для него обернется; ”Песня-баллада про генеральскую дочь”- драма, “Тонечка”(“Городской романс”) - мелодрама; поэма “Кадиш”, посвященная Янушу Корчаку, - высокая трагедия.
Песня “Ночной разговор в вагоне-ресторане”- о том, как зеки по приказу начальства рушили на железнодорожной станции “каменный сталинский статуй”, который к тому же и оживает - это откровенный данс-макабр, пляска мертвецов. Песню о папаше, повесившемся из-за того, что не мог прокормить свою многодетную семью, Галич назвал “Фарс-гиньоль”. Песня Галича “Композиция №27” или “Троллейбусная абстракция” похожа на театр абсурда. И в других песнях Галич использует прием абсурдизма, доведения до полного нонсенса. Это и понятно: какое время, такие и песни. Как сказал Андрей Вознесенский о Высоцком: ”Какое время на дворе - таков мессия”.
В песне о футбольном матче между сборными командами Советского Союза и Великобритании стихи перемежаются с прозой, монолог футболиста с текстом футбольного комментатора, в котором нетрудно узнать интонации Николая Озерова. Спортивная заполитизированная жизнь легко узнававема и невероятно смешна. Каким абсолютным слухом надо было обладать, чтобы так похоже спародировать не только содержание, но и саму форму подачи текстов. Это настоящий “театр песни”.
Любители авторской песни узнали первую работу Галича песню “Леночка” в 1961 году. Эта песня поразила, во-первых, сюжетностью. Это рассказ о том, как гость Советского правительства, наследный принц из Эфиопии, влюбился в работника ГАИ, сержанта милиции Леночку Потапову и увез ее к себе на родину , где она вскорости стала императрицей. Нечто вроде “Золушки” на советский лад. Сюжет “Леночки был сценически организован: действие разворачивалось сразу на 3-х сценах: у поста ГАИ, где стояла Леночка, на одной из улиц, где ее перехватывает нарочный, на Старой площади, где официальный прием принца завершается торжественным выходом преображенной Леночки. Это песня-пьеса или фильм. Галич говорил, что с этой “невинной песни” начались все дальнейшие “извивы” в его биографии. Но песня не была “невинной”. Нельзя было употреблять имени КГБ всуе. А песня нарушила табу да еще и в шутовской форме. 70 лет воспитывали в советских людях гордость за звание гражданина СССР, а Леночка предпочла этому гордому званию - положение негритянской жены. Леночка, комсомолка, дочь “гегемонов”, городская комсомолка и ...сотрудник милиции. Она получает приглашение в ЦК КПСС, и вот ее выход: 

Вся в тюле и в пан-бархате
В зал Леночка вошла.
Все прямо так и ахнули,
Когда она вошла.
И сам красавец писаный
Ахмет Али-паша
Воскликнул - вот те
здрассьте! - 
Когда она вошла...

Все придумал рассказчик, все сочинил, но от этой веселой истории “мы грустнеем...не весел дом, в котором мы живем”.
Песня “Облака плывут, облака” существует в двух мирах: прошлом, мире лагерных бараков Колымы и настоящем, жизни реабилитированных, получивших прощение и признание их невиновности: 

Я подковой вмерз в санный след,
В лед, что я кайлом ковырял.
Ведь недаром я 20 лет
Протрубил по тем лагерям...

Через песни Окуджавы люди потянулись друг к другу как живые островки, благодаря песням Галича они открыли ложь не только во внешнем мире, но ложь “внутри нас”. Ложь уже не заполняла человека целиком, но “мы продолжали оставаться в сильной зависимости от порождаемого ею страха. Галич убил страх, сделав ложь смешной. В пространстве наших душ, свободных от страха, мы начали восстанавливать живую связь времен, и Галич вел нас или помогал нам делать это”(Игорь Зимин)
Песня “Памяти Пастернака” была исполнена Галичем в Новосибирске в 1968 году на фестивале песенной поэзии “Бард-68”. Галич, давший множество концертов (“пели 20 часов в сутки”) стал одной из ведущих фигур фестиваля. В последний вечер фестиваля состоялся заключительный концерт.
Выступление А.Галича было триумфальным и трагическим (последнее выступление в СССР). Прибыли три автобуса с новосибирским начальством и обкомовцами, которые собирались устроить Галичу обструкцию. Он начал свое выступление с песни “Промолчи”, а потом “Памяти Пастернака”. “Я спел эту песню. Аплодисментов не было. Зал молчал. Зал начал вставать. Люди просто поднимались и стоя, молча смотрели на сцену. Это был знак не какого-то комплиментарного отношения к тому, что сделал я. Это была демонстрация в память Бориса Леонидовича Пастернака...”

Памяти Пастернака
“...правление Литературного Фонда СССР извещает о смерти писателя, члена Литфонда, Бориса Леонидовича Пастернака, последовавшей 30 мая сего года на 71 году жизни, после тяжелой и продолжительной болезни, и выражает соболезнование семье покойного”. Единственное, появившееся в газетах, вернее, в одной - “Литературной газете”, - сообщение о смерти Б.Л.Пастернака.

Разобрали венки на веники,
На полчасика погрустнели...
Как гордимся мы, современники,
Что он умер в своей постели!

И терзали Шопена лабухи,
И торжественно шло прощанье...
Он не мылил петли в Елабуге,
И с ума не сходил в Сучане.

Даже киевские “письмэнники”
На поминки его поспели!..
Как гордимся мы, современники,
Что он умер в своей постели!

И не то чтобы с чем-то за сорок,
Ровно семьдесят - возраст смертный,
И не просто какой-то пасынок,
Член Литфонда - усопший 
сметный!
Ах, осыпались лапы елочьи, 
Отзвенели его метели...
До чего мы гордимся, сволочи, 
Что он умер в своей постели!

“Мело, мело по всей земле,
во все пределы,
Свеча горела на столе,
свеча горела...”
Нет, никакая не свеча,
Горела люстра!
Очки на морде палача 
Сверкали шустро.

А зал зевал, а зал скучал -
Мели, Емеля!
Ведь не в тюрьму, и не в Сучан,
Не к “высшей мере”!

И не к терновому венцу
Колесованьем,
А как поленом по лицу,
Голосованьем!

И кто-то спьяну вопрошал:
”За что? Кого там?”
И кто-то жрал, и кто-то ржал
Над анекдотом...

Мы не забудем этот смех,
И эту скуку.
Мы поименно вспомним всех,
Кто поднял руку!

В декабре 1971 года Галича исключают из Союза писателей, а в феврале из Союза кинематографистов СССР, в апреле 1972 в результате третьего инфаркта он получает инвалидное пособие 54 рубля. Для него запрещены все виды творческой деятельности. “Или добровольно на Запад, или подконвойно - на Восток”.
С 1974 года живет сначала в Норвегии, потом во Франции, ведет свою радиопередачу на радио “Свобода”:”У микрофона Галич” . Много пишет, путешествует, выступает с концертами. 15 декабря 1977 внезапно умирает. Похоронен под Парижем, на кладбище Сен-Женевьев дю Буа. 
Среди поющих поэтов у Галича особое место. Его песни трудно петь и трудно слушать. Музыка откровенно и полно подчинена содержанию. В некоторых песнях (“Поезд”) автор достигает высот подлинного трагизма. Его песни прежде всего глубоко гражданственны, автор борется против насилия, жестокости, лжи. Песни правдивы и потому нравственны: “Нравственность начинается с правды”. Тонкое чутье языка, виртуозное владение словом, столкновение сатиры с патетикой, речевых вульгаризмов с высокими книжными словами, особая интонация, пауза, придыхание, шепот - все работает в песнях на смысл. Их лучше всего слушать, но и читать большая радость - это очень хорошие стихи .
После смерти Галича уже в 1993 году в книге “Я вернусь..” ( наконец-то!) -издательство ”Искусство”- вышла его “Автобиографическая повесть”, страницы которой приоткрыли новые стороны жизни писателя, например, его представление о сопротивлении евреев в годы нацизма. Иногда очень полезно перелистать страницы автобиографических хроник, для того чтобы пережить всю остроту трагедии с особой, неподдельной силой.
Мы знаем, что ШОА - это самое страшное бедствие, которое когда-либо постигало наш народ. Часто спрашивают, как это гитлеровцам удалось уничтожить миллионы евреев, почему они не сопротивлялись? Те, кто особенно, мягко скажем, не любит евреев, пытались и сейчас пытаются здесь, в этой трагической теме, поставить все точки над “i” в еврейском вопросе. 
В автобиграфической повести” А.Галич рассказывает о том, как была запрещена инструкторами обкома по пропаганде его новая пьеса ”Матросская тишина” с главным героем Давидом Шварцем, как было заявлено автору: “Вы что же хотите, товарищ Галич чтобы в центре Москвы, в молодом столичном театре шел спектакль, в котором рассказывается, как евреи войну выиграли? ! Это евреи-то ?”. { Дальше инструктор Соколова просвещает молодого драматурга относительно “еврейского вопроса” и выясняется, что в 20-е годы, когда русские люди зализывали раны гражданской войны, евреи заполонили вузы и рабфаки, поэтому в искусстве одни евреи, в кино - тоже. Теперь нужно предоставить преимущественные права коренному населению. 
Так впервые в 1958 году Галич услышал о “теории национального выравнивания”. ”Впоследствии,- пишет он,- в целом ряде выступлений и даже в докторской диссертации преподавателя Горьковского университета, некоего Мишина, напечатанной ... отдельной книгой в 1970-м году под названием “Общественный прогресс” теория эта получит свое вполне наукообразное оформление. Впрочем, от наукообразия дикарская суть этой теории не изменится. Это будет все то же вечное “Бей жидов, спасай Россию!”, все то же стремление к созданию гетто - правда нового типа, этакого интеллектуального гетто, которое оградит наши больницы и институты, наши редакции и издательства, наши киностудии и театры от проникновения в них сионистской пятой колонны. После шестидневной войны и разрыва дипломатических отношений с Израилем обо всем этом говорят... в полный голос... “}
Выразив притворное сочувствие по поводу гибели миллионов евреев в период второй мировой войны, инструктор Соколова противопоставила пассивным евреям активно сопротивляющихся фашизму героев Краснодона, партизан и т.п.” А евреи ? Шли, как...Извините, товарищ Галич, но я даже слова приличного подобрать не могу, - шли покорно на убой - молодые люди, здоровые...Шли и не сопротивлялись! Трагедия? Да! Но для русского человека , Александр Аркадьевич, есть в этой трагедии что-то глубоко унизительное стыдное...”
В этот момент А.Галич перестал слышать то, что продолжала ему втолковывать инструктор Соколова и ... увидел другое лицо- “прекрасное в своем трагическом уродстве, залитое слезами лицо великого мудреца и актера Соломона Михайловича Михоэлса. 
В своем театральном кабинете, за день до отъезда в Минск, где его убили, Соломон Михайлович показывал мне полученные им из Польши материалы - документы и фотографии о восстании в Варшавском гетто. Всхлипывая, он все перекладывал и перекладывал их с места на место, словно пытаясь найти какую-то ведомую только ему горестную гармонию”. Михоэлс просил Галича никогда не забывать этих документов.
И Галич не забыл. ”Уходит наш поезд в Освенцим, Наш поезд уходит в Освенцим - Сегодня и ежедневно”. 
Но в России всегда находятся те, кто и сегодня сомневается в героизме евреев и в наше время открыто публикуется отповедь одного крикливого антисемита известному политическому лидеру В.Черномырдину, за то, что тот в своей речи на церемонии закладки синагоги у мемориального комплекса Поклонной горы, осмелился “завысить степень геройства данной национальности”.Черномырдин, как заявил скандальный литератор В.Бушин в газете ”Правда 5”( статья “Глумление на Поклонной Горе”), не знает исторических фактов. Русских и белорусов среди героев было значительно больше. Синагоге не место на Поклонной. Иудаизм не является одной из основных конфессий. И вообще евреев так же , как и армян, нужно хоронить отдельно, на отдельных кладбищах. Откликнувшаяся на эту публикацию “Литературная газета” с присущей ей иронией “сожалеет” о том, что В.Бушин “не указал, где хоронить антисемитов и дураков”.
Разумеется, книга А.Галича, как и еврейская история, таких, как этот скандальный писака, ничему не научит. Она для другого читателя.У нее есть свой родной адресат - это те интеллигентные и порядочные люди в России, для которых никогда не существовало “еврейского вопроса”.