«Любая теория может быть опровергнута, 
      Хватило бы вермута», — 
      Говорил мой знакомый алкаш,  
      горемычный Челкаш,
      Обложившийся винными боеприпасами. 
      Но теория, окончательно овладевшая массами, 
      Не желала сдаваться и била крылом. 
      «Поделом, — говорил он, стакан наполняя, 
      И еще раз, головушку тяжко роняя, —  
      Поделом». Но теория гневной Валькирией 
      Вырывалась и круто взмывала в эмпирии, 
      В безопасность соседства высоких идей — 
      Ей оттуда гораздо все было видней.