С восемнадцати лет
Он играл что попало
Для крашеных женщин и пьяных мужчин. 
Он съедал в перерывах по паре холодных котлет. 
Музыкант полысел. 
Он утратил талант. 
Появилось немало морщин. 
Он любил тот момент, 
Когда выключат свет, 
И пора убирать инструмент. 

А после игры, 
Намотав на кулак электрические шнуры, 
Он вставал у окна. 
И знакомой халдей приносил ему рюмку вина. 
Он видел снег на траве. 
И безумный оркестр собирался в его голове. 
Возникал дирижер, 
Приносил лед-минор и горячее пламя-мажор. 

Он уходил через черный ход, 
Завернув килограмм колбасы
В бумагу для нот. 
Он прощался со мной, 
Он садился в трамвай, 
Он, как водится, ехал домой. 
И из всех новостей
Самой доброй была
Только весть об отъезде детей. 

Он ложился к стене. 
Как всегда, 
Повернувшись спиной к бесполезной жене. 
И ночью он снова слышал
Эту музыку...

И наутро жена начинала пилить его
Ржавым скрипучим смычком. 
Называла его паучком
И ловила дырявым семейным сачком. 
Он вставал у окна. 
Видел снег. Он мечтал о стакане вина. 
Было много причин
Чтобы вечером снова удрать
И играть
Для накрашенных женщин
И их безобразных мужчин. 

Он был дрянной музыкант. 
Но по ночам он слышал музыку...
Он спивался у всех на глазах. 
Но по ночам он слышал музыку...
Он мечтал отравить керосином жену. 
Но по ночам он слышал музыку...