Я из-за листьев плохо вижу наши лица,
Вокруг поляны скопом елки и березы,
И горький дым костра погасшего струится
Куда-то в сторону - поэтому и слезы.
Нам по пятнадцать лет. Июль. В разгаре лето.
Мы курим "травку" - так мы это называем.
Жизнь изумительно естественна, и это -
Трава забвения. И мы все забываем.
И мы в траве лежим и видим над собою
Ход облаков. Существование условно.
А то, что дальше обозначится судьбою,
Еще пульсирует неявственно и ровно.
Еще курится тонкой струйкой голубою,
Над головою зависая неподвижно...
А то, что дальше обозначится судьбою,
Уже слышнее, но еще почти не слышно.
Но вот звенит тугая дробь в ее ударах:
Сейчас ударник загрохочет где-то рядом,
Заглушит смех, порвет все струны на гитарах,
Как старшина окинет нас тяжелым взглядом,
Построит по двое, в ремни возьмет тугие,
Маневры вечные с парадами устроит...
Благодарю тебя, сестрица ностальгия,
Что ты еще, порой, зовешь меня из строя.
Что ты еще, порой, зовешь меня - и снится
Поляна юности, где елки и березы,
И дым костра, как дым отечества, струится
Куда-то в сторону. Поэтому и слезы.