А для тех, кто когда-то сорвался, собрал чемоданы
А тогда, не зная выхода с подземного вокзала
Альбом семейных фотографий - страницы наших биографий
Бывает так, исхоженным путем
Быть может, дело в табаке
В декабре не найти ни листвы, ни травы
В заботах о хлебе насущном
В листве кипят потоки света
В молоко опущен Таллинн
В настоящее время я нить сучу
В провинции волнения, провинция бастует
В северной нашей стране не растут ананасы
В феврале мне ночами не спится
Весенних улиц дрожь и суета
Ветер бормочет, как вздорный пьянчуга
Ветер дико завывает
Вечерами на прогулки я из дома ухожу
Вижу сон - меня хоронят у Кремлевской у стены
Воробей моего детства
Вот и рядом со мной протекает река
Вот я вижу впервые тебя, ты чай разливаешь по чашкам
Все субботние дни, все воскресные дни
Вчера зашел, чуть не сказал - мой друг
Где прежде был собор в монастыре
Где-то в Риме, далеко от дома
Гори, моя душа, пускай огонь сжигает
Девочки, перебродив, поняли, что песнями
Десять дней прошло с тех пор
До чего наши чувства неясны, глубоко их запрятана суть
Доктор Гаррик, доктор Гаррик
Домашний труд далек по сути от поэтической строки
Друзья ушли. Голова седа
Если долго лежать на диване и бренчать на гитаре
Если уши раскинуть и в такт головою мотать
За три месяца - ни строки
Закрыть глаза - почти что умереть
Зима на исходе! Зима на исходе!
И сердце сжалось, и глаза расширились и потемнели
Исчезают, исчезают улиц старые названья
Какая нынче благодать - пора святой свободы
Кармин, ультрамарин, белила
Карта города - улочек узких зигзаги
Композитор по ночам пишет гаечным ключом
Кому-то Невский дан, кому-то дан Арбат
Между нами две версты
Мне приснился сон о моей стране
Мой голос слаб, мне не перекричать
Мы - как тот подросток, что считался трудным
На юге хорошо, там море, как болезнь
Нарисуй мне, художник, влюбленных на рыжей трубе
Не влезли, остались за гранью стихов
Неразрешимая загадка
Нет коней - и позабыли, как давным-давно любили
Ни приюта, ни ночлега, ни порыва, ни огня 
Ничто не изменилось здесь с тех пор
Ну, хоть что-нибудь, хоть что-нибудь
О чем бы ни писал, все сводится к тебе
О, Божий мир! Осеннею порой
О, лютневая музыка, о, лира одиночества!
Оглянись на городские стены
Одна луна светила из ветвей
Пахнет хвоей, и мысли вразброд
Перебираешь, смакуешь
Переезды, переезды - суматоха, кутерьма
Пишите посвящения заранее
Плачет дитя, засыпая, борется с тяжестью сна
Погадай мне по руке
Пока к священной жертве Аполлон не требует поэта
Пора готовить ноги к сапогам и ритму марша
Поэт Иртеньев дышит, глотает кислород
Прогулка вдоль реки сполна тебя утешит
Просыпаешься утром с таким усильем
Разбираю стопки писем, роюсь в ящиках стола
Рубероидом крышу покрою
С чувством собственного достоинства
Свобода, свобода, свобода!
Седой, как лунь...Седая, как луна
Скрипит, скрипит иголка, вращается пластинка
Слова, хронящиеся с детства
Смелый Бобриков смело выходит на сцену
Снег влетает в окно, снег на вещи садится и тает
Стала тихой и темной вода на реке
Так долго в гости собирались, что адреса порастерялись
Так холодно, в природе все вверх дном
Там блеск рекламы в небесах
То ли белая ночь так влияет на орган любовный
Ты просила песню - вот она
У ветеринара руки из железа
Уедут Инна с Димой
Февраль - природы запустенье
Февраль. Нулевая погода
Харе Кришна, Харе Кришна
Что за чудное время нам выпало, чтобы родиться!
Что наша жизнь? Две строки в нотной тетради застыли
Это осень. Октябрь. Непогода
Я - фабрика по записи кассет
Я болен недугом странным, беспокойным и счастливым
Я временем полн, но я все еще жив
Я из-за листьев плохо вижу наши лица
Я приемник вплотную прижимаю к щеке
Я сам себя не узнаю