На Сиреневом бульваре на весеннем
по последним донесеньям
в воскресенье состоится вознесенье, -
вне опасности деревья и дома.
И собравшиесь граждане и семьи
выражают опасенье,
что возможны с непривычки потрясенья
и отдельные сошествия с ума.

И в толпе, что абсолютно не редеет,
выдвигаются идеи,
будто все это - затея иудеев,
чтоб морочить неокрепшие умы,
или выставка кондитерских изделии,
или чей-то день рожденья,
или просто небольшое наважденье
на девятый день скончания зимы.

Вознесусь я над Сиреневым бульваром
белым шаром, легким паром.
В сером воздухе, пропитанном угаром,
укоризненно качая головой.
Вы отделаетесь легоньким ударом;
то не кара, то - подарок.
Вознесенье - это акт, который даром
не проходит никогда ни для кого.

Все забудется в положенные сроки,
и восторги, и упреки.
Сохраняться лишь загадочные строки,
в милицейский угодившие отчет.
Да остануться туманные намеки
доморощенных пророков,
осеняющих себя крестом широким,
и плюющих через левое плечо.

А человечество гуляет по карнизу, -
кто-то выше, кто-то ниже,
и свою экологическую нишу
подметает каждый божий выходной.
Чинит крышу, варит пищу, грабит ближних,
дразнит рыжих, гонит пришлых
и выдавливает лишних, будто прыщик,
с оболваненной поверхности земной.

1986