А дело было так
А если я однажды поутру
А мне и волн морских прибой
А мне красться не судьба чёрными горами…
А родился-то я в рубашечке зашит
Алаверды к тебе, мой милый!
Ах, скорый поезд, скорый поезд
Ах, что я делаю?
Будто впрямь по чью-то душу
Бывало, думал: ради мига
Бывают ночи - только лягу
В бредовой, под утро прибредшей стране
В землянке, на войне, уютен треск огарка.
В любой душонке улеглась
В минуты музыки печальной
В моей душе хорошая погода
В святой обители природы
В час вечерний, в час заката
Ведь сомкнётся все-таки земля
Веселый флаг на мачте поднят
Весенней ночью думай обо мне
Весь наш народ - одна семья
Вне гармонических звучаний жесток и жёсток этот мир.
Во дни сомнений
Во-первых, объявлю вам, друг прелестный
Вот и лето прошло
Всё болота, болота, болота, Восемнадцатый день болота!
Всё по святым инквизиторским правилам
Вчера ещё в глаза глядел
Вчера мой кот взглянул на календарь
Вчера я ходил по земле, а сегодня
Высокий дуб, глубокая вода
Где он, где он, корень зла?
Грустные мысли наводит порывистый ветер
Да кто ж не знал, что наш народ
Да, я знаю, я вам не пара
Девушка пела в церковном хоре
Декабрь зловещий подходил к черте другого дня
День ало-сиз, лимоннолистный лес драприт стволы в туманную тунику
Дни ползут, но летят недели
До Ашукинской платформы
До чего ж луната ночь
Дорога в дождь - она не сладость
Друзей немного в нашем мире
Душа моя, печальница...
Дым в окно врывается
Еду в путь последний свой
Если хочешь, скажи только слово мне
Ещё не всё, не всё
Ещё не раз вы вспомните меня
Ещё темны леса, ещё тенисты кроны
Железный шлем, деревянный костыль, король с войны возвращался домой.
Женщина с нами, когда мы рождаемся
За руки белые меня
Заброшу я постылое жилище
Забыли нас, любимый мой.
Заварен круто дымный чай
Засыпают боги, слава Богу
Здесь пустынны длинные дороги
И ни о чём, и ни о чём наш разговор, наш разговор.
Как крик души, как боль живая
Как яблочко, румян
Когда гляжу на дальнюю дорогу
Когда меня пред Божий суд на чёрных дрогах повезут
Когда, смахнув с плеча пиджак
Летели гуси за Усть-Омчуг
Ложь и злоба миром правят
Луна двурога.
Любимая, нет ничего - есть Ты
Любовь к Добру сынам дворян жгла сердце в снах
Мальчик в свитере белом
Младенцами мы были
Мне кажется, что я не покидал России
Мой дедушка Дик Был славный старик
Морозным огнём опалёны
Мы с тобой народная милиция - ать-два!
Мы шли этапом. И не раз, колонне крикнув: "Стой!"
На античной вазе выступает человечков дивный хоровод
На город упали туманы
На заре пастушка шла
На протяженье многих зим я помню дни солнцеворота
На рассвете родятся над бухтой туманы
На темном склоне медлю, засыпая
На улице дом трехэтажный стоит
Над Бабьим Яром, над Бабьим Яром
Над городом - сон, над полями - тьма
Над Россией высоко свист, парусиновый, жесткий свист
Над тобой не одна осинка одурманенно склонена
Надежды нет и нет боязни.
Надоело жить мне, как в засаде
Настанет год, России чёрный год
Начинается полет
Не ангелы падали с неба
Не вспыхнет свет в заплаканном окошке
Не говори, что любишь ты меня!
Не жалею, не зову, не плачу
Не знаю, кто таинственным стихам
Не самозванка - я пришла домой
Не сжалится идущий день над нами
Не славы и не коровы
Недобрый дух повел меня
Нет, не к морю хочу я, не к югу
Ничего не могу и не значу
Ночь над гаванью стеклянной
Ну, какой ты неандерталец!
Ну, пожалуйста, ну, пожалуйста
О тихий Амстердам, с певучим перезвоном
О, Берег Прекрасной лени
О, знаю, знаю, всё мираж
Объявлен Новый год в Кремле декретом ВЧК.
Один судак - большой чудак
Однажды рыжий орангутанг
Ой-ё-ёй, я несчастная девчоночка
Олива, олива, олива!
Он сделал страшное лицо, потом платком накрыл яйцо…
Он стоит пред раскалённым горном
Отдам еврею крест нательный
Ох, весело мне, весело
Память скрыла столько зла
Побелела полынь, пожелтел зверобой
Погляжу в окно, а в окне темно
Под Новый Год я выбрал дом
Подкова счастья, что же ты, подкова!
Поезд мчался с грохотом и воем
Поёт облетающий лес
Пока душа в порыве юном, её безгрешно обнажи
Пока плывет над родиной моей
Полузабытая отрада
После стольких лет
Почему не уходишь, когда отпускают на волю?
Приводите девок и туманы разливайте тонкие стаканы
Пригвождена к позорному столбу
Приглушает птичий гам
Присяду на крыльцо перед дорогой дальней
Прощай, позабудь - и не обессудь
Размытый путь и вдоль кривые тополя.
Распахнуты скалы, дорога открыта
С берлинской улицы вверху луна видна
С годами всё безоговорочней
С тоской почти что человечьей
Севилья серьгами сорит
Семь лет назад я вышел из тюрьмы.
Сквозь дикий грохот катастроф
Скрипит посёлок дачный
Собирайте, товарищи, клюкву
Спроси, уезжая: Куда пойдешь?
Старый бродяга в Аддис-Абебе
Старый конь
Старый мед, хмельное пиво
Столяр гулял в густом лесу
Стою, стою, роняя руки
Стукнул по карману - не звенит.
Сырая тяжесть сапога
Тебе, моя Русь, не Богу, не зверю
Телепатия, ух, телепатия, у меня к тебе антипатия.
Тихо открываются старинные ворота
Тихонько дремлет сад заброшенный
Тореро, мальчик, я - старик, я сам - тореро бывший.
Трётся сердитое море
Ты придти не можешь на свидание
У вороны пятеро птенцов
Уеду, уеду, уеду в далёкую яркую степь
Усыпил нас большой перегон
Хитаров Дима нам купил машину
Чего только не копится
Чёрный ворон, белый снег
Что же может быть чудесней
Шесть батонов, шесть батонов, шесть батонов шли гулять.
Эй, художник, выше знамя!
Это лучшие, лучшие дни
Эх вы, сани! А кони, кони!
Я - лошадь пикадора
Я - простая девка на баштане
Я беден, одинок и наг, лишён огня
Я бык.
Я в этой жизни милой изведал все пути.
Я едва приоткрою дверь
Я к правде шел в глубоком мраке
Я лежу себе на гробовой плите
Я мечтою ловил уходящие тени
Я на яворе, на клене
Я наживляю мой крючок трепещущей звездой
Я не поэт - и, не связанный узами с музами.
Я пил из черепа отца
Я поднял стакан за глухую дорогу
Я полностью реабилитирован.
Я публика, публика, публика, смотрю и чего-то жую
Я умру, как все иные, и меня положат в гроб.
Я, как Ной, над морскою волною
Понравилось? Расскажите об этой странице друзьям!
|
Реклама: