Мы - дрессированные львы.
Мы были грозны, но - увы! -
теперь выходим на манеж и машем лапами.
Мы машем лапами - и вот
весь цирк берется за живот
и бьет ладошками, и нас глазами лапает.

Мы - дрессированные львы.
Мы - безопасные, а вы
на нас глядите с непонятною опаскою.
Вы, право, страхом увлеклись:
мы, как котята, улеглись
и тремся мордой о сапог, и смотрим ласково.

Мы ходим в ногу, как один,
а если голос подадим,
то, образумив нас руки единым росчерком,
хлыстом разгонит грусть-тоску
и бросит в зубы по куску
вон тот плюгавый, что зовется дрессировщиком.

Скользя бесшумно и легко
в своем сверкающем трико,
он треплет гривы нам, а после ходит гоголем...
Он нас, конечно одолел,
но до того нам надоел,
что просто сил уж нет! Но мы его не трогаем.

Плывут бесцветные года...
И мы мечтаем иногда:
из нашей шкуры дрессированной мы выпрыгнем,
хлыста почувствовав ожог,
мы соберем себя в прыжок
и дрессировщика сожрем, и пряжку выплюнем.

И, как по лезвию ножа,
визжа, беснуясь и дрожа,
весь цирк рванет по галереям и по ярусам
от циркача, который мертв,
и от кровавых наших морд,
и от накопленной годами нашей ярости!

...Но тут мы думаем о том,
а что потом, а что потом,
и как подумаем о том, нам сразу кажется,
что наш вольер не так уж плох,
что в нем не так уж много блох,
что есть вольеры и поуже, и загаженней.

Мы - дрессированные львы.
Мы безопасные, а вы
на нас глядите с непонятною опаскою.
Вы, право, страхом увлеклись:
мы, как котята, улеглись
и тремся мордой о сапог, и смотрим ласково.
...Мя-я-я-у!

март 1976