Греция

И когда пресловутые римляне
Греков дремлющих покорили,
И рядиться по-гречески стали,
И по-гречески заговорили,

     Грубым римлянам мода на эллинов
     Подошла, как корове седло.
     А захватническое достоинство
     В этом случае не помогло.

Ослепили богов прозорливых
И напыщили величавых.
Что-то сделали вроде завивки
Их волос, от природы курчавых.

     На таинственных вещих искусствах
     Отпечатался нудный размах
     Вроде пуговиц на воротах
     Или кружев на жерновах.

Можно видеть на римском примере,
Как в безбожно-неистовой вере
Неумеренность поклонялась
Удивительной эллинской мере.

     Чувство меры не слишком ли скромно
     На земле, чьим сынам не восстать?
     Чувство меры должно быть огромно -
     Победителю Риму под стать!

Перекормленные колонны,
Многоярусные подбородки.
Замечаешь ли, что у Флавия
Что-то греческое в походке?

     И решили для полного сходства
     Меру греков, рванув, растянуть
     До персидских границ. Безобразными
     Золотыми гирляндами грудь

Разукрасить у греческих статуй,
Вдохновенно-пропорциональных
И не слышать подсказа в напевах
Песен греческих, сладко-печальных

     Под влиянием Парфенона,
     Чуть не кольца таская в ноздре,
     И не смыслить ни в доблести пленников,
     Ни в награбленном странном добре.

Посягают на ядра и зерна,
А крадут оболочки да шкурки!
Есть парящие в воздухе клады,
До которых ни персы, ни турки

     Не прорубятся... Вот так победа!
     С победителем самый трофей
     Обращается как победитель,
     Угрожающий в сути своей.

            ***

Никогда не пришло возмездие,
Никогда оно Риму не снилось.
Безобидно расположились
В римском климате греческий стилос,

     Песня, чаша да тень колонны -
     Скарб, ничем не грозящий пока,
     Разве ненавистью поколений,
     Простирающейся в века.

Небожители-олимпийцы
Приспособились к жалкому плену.
Бог войны дезертировал в цирки,
Кровь и смерть перенес на арену.

     Артемида, игра и охота,
     Приусловилась к богу войны...
     Только грозные стрелы Эрота
     Из губительных стали смешны.

Растворилась Греция в Риме,
Как жемчужина в чаше яда.
Этот выветренный по крохам
Ветхий берег - уже не Эллада.

     Этот грунт испитой, сыпучий,
     Омываемый не спеша,
     Только храм, а не жрец во храме,
     Только тело одно - не душа.

Но взгляни за черту горизонта,
В даль, где острые ласточки вьются,
Где с душистых темнеющих пиний
В стадиона гигантское блюдце

     Каплют сумерки нежной смолою,
     Где укроповый вечер свежей,
     Что за облачко в небе витает,
     Окруженное стражей стрижей?

Там витает, фиалковолоса,
Копьеносна, пестрообута,
Бестелесна, как ворох тумана,
Как плывущая в небе Лапута,

     Суверенна, неуязвима,
     Непонятна, не пленена
     Неподвластная воинам Рима,
     Неизвестная Риму страна.