По Грузинскому валу, воинственно ставя носок,
Ты как будто в полете, и твой золотой голосок
В простодушные уши продрогших прохожих струится.
Но хотя он возвышен, и ярок, и чист, и высок,
Не успеешь моргнуть - а уже просочился в песок,
И другими уже голосами гордится столица.

Как чиновна она, неприступна она, брат, с крыльца,
И не сходит уже позолота с ее, брат, лица,
Так что в тесном квадрате двора поспевай, брат, вертеться.
Где уж годы беречь, если сыплются дождичком дни,
И тяжки и горьки, как свинцовые пульки они,
И ложатся один за другим возле самого сердца.

И фортуна твоя, подбоченясь, глядит из окна,
Ослепленная мыслью, что ей перспектива видна
Меж домов и дворов...Будто это и есть перспектива.
И дорога твоя от рожденья - то мир, то война,
И привычные с детства горят вдоль нее письмена:
То "Вернись!", то "Ступай!", то "Прости!", то "Прощай!", то "Счастливо!".

По Грузинскому валу к финалу рабочего дня,
Заломив козырек, ошалев от обид и вранья,
Независимый облик храня, прогуляться неплохо...
Навостриться бы мне разводить своих братьев плечом,
Научиться бы мне, чтобы так не жалеть ни о чем,
Да, как видно, уже не успеть до последнего вздоха.