Шарманка старая крутилась,
катилось жизни колесо.
Я пил вино за вашу милость
и за минувшее за всё.

За то, что в прошлом не случилось
на бранном поле помереть,
а что разбилось, то разбилось,
зачем осколками звенеть?

Шарманщик был в пальто потёртом,
он где-то в музыке витал.
Моим ладоням, к вам простёртым,
значенья он не придавал.

Я вас любил, но клялся прошлым,
а он шарманку обнимал,
моим словам, земным и пошлым,
с тоской рассеянной внимал.

Текла та песня, как дорога,
последних лет не торопя.
Все звуки были в ней от Бога -
ни жалкой нотки от себя.

Но падали слова убого,
живую музыку губя:
там было лишь одно от Бога,
всё остальное - от себя.