А в тени снег лежит, как гора,
Будто снег тот к весне непричастен.
Ходит дворник и мерзлый февраль
Колет ломом на мелкие части.

  Во дворах-то не видно земли,
  Лужи - морем, асфальт - перешейком.
  И плывут в тех морях корабли
  С парусами в косую линейку.

Здравствуй, здравствуй, мой сретенский двор!
Вспоминаю сквозь памяти дюны:
Вот стоит, подпирая забор,
На войну опоздавшая юность.

  Вот тельняшка--от стирки бела,
  Вот сапог - он гармонью, надраен, -
  Вот такая в те годы была
  Униформа московских окраин.

Много знали мы, дети войны,
Дружно били врагов-спекулянтов
И неслись по дворам проходным
По короткому крику: "атанда!".

  Кто мы были? Шпана не шпана,
  Безотцовщина с улиц горбатых,
  Где, как рыбы, всплывали со дна
  Серебристые аэростаты.

Видел я суету и простор,
Речь чужих побережий я слышал.
Я вплываю в свой сретенский двор,
Словно в порт, из которого вышел.

  Но пусты мои трюмы, в пыли,
  Лишь надежды--и тех на копейку...
  Ах, вернуть бы мне те корабли
  С парусами в косую линейку!

1970