Вернись, тебя я попросил. Но ты уже вошла...

Вернись, тебя я попросил. Но ты уже вошла.
И подбежал к ногам сквозняк из дальнего угла.
И дрогнула у кресла ель, и медленно сошли
К подножью иглы, словно сель. А с уровня земли,
Из-за окна, где снег лежал каленее стекла,
Тянуло в дымное тепло поземку через щель.
Вернись, тебя я попросил, еще открыта дверь.

Вернись, тебя я попросил. Но ты уже вошла.
И руки мне на грудь легли. А из моей груди -
Навстречу им - ладони две мою прогнули грудь...
О, смилуйся, о, не входи в меня еще чуть-чуть.
Ты центром времени была, основой всех основ,
Как в центре солнечных часов блестящая игла,
Что тает в солнечных лучах и в мареве дрожит.
А тень на циферблат легла и здесь она лежит.

А тень на циферблат легла, закинув тени рук.
Мне тень обозначала час и означала день.
О, не входи на этот круг, любимая, мой прежний друг,
Ты - как собаку - уведешь возлюбленную тень.
Она из двух твоих шагов отозвалась во мне.
Ее ладони на груди - на этой стороне...
Ну, не входи. Войдешь - и там она прильнет к ногам,
И повлачится за тобой - по судьбам, по пятам.

Кто мне тогда означит час, чтоб, отвратив свой взгляд
От мельтешенья мелких строк, мне оглядеть закат?
И доглядеть, отворотив глаза от этих строк,
И развернуться в темноте ногами на восток.