Тв.о. "Талисман" - А.Яржомбек, В.Бережков 
(эссе Е.Фроловой) 

    Наверное, где-то он есть, такой город, где в каждом доме живет каких-нибудь дел мастер. Здесь кожевенник, тут кровельщик там, чуть подальше, ювелир, а совсем на краю реки, вон в том домике в зарослях старого сада, живет иконописец (раньше ведь в каждой веси обязательно был свой иконописец).
    Вот, каждый из них занят своей работой. Сидит деревянщик над еще неоформившимся чурбаком, кровельшик возвышается на чьей-то прохудившейся крыше, ювелир всматривается в едва различимые штрихи своей работы - и каждый бубнит себе под нос какую-то песню: то тише, то громче, то замолкая, замерев над особо ответственной деталью, то оживая над случившейся удачей, даже слова проговаривая. И ведь у каждого из них своя песня. Вот интересно, о чем поет мастер целиком погруженный в свое дело? Не думаю, что кровельщик поет о крыше, но может - о небе, сомневаюсь, что столяр поет о дереве, хотя вполне вероятно, что о той самой вишенке, под которой плачет брошенная девушка. Но может?..
    А, собственно, что гадать... Я знаю двух мастеров, правда, из совершенно конкретного города, которые не просто поют песни - они их сами сочиняют.

    Живут Антон Яржомбек и Владимир Бережков в Москве. И мне кажется, что я сделаю большое открытие для тех, кто был на их концерте во Владимире (в январе этого года), если скажу, что один из них - иконописец, а другой - ювелир. Более того, в храме (в Москве) есть икона, которую писал Антон, а украшал драгоценными каменьями. Володя. И, как ни странно, эта их совместная работа состоялась благодаря песне, которая в свое время их и познакомила. 

    Владимира Бережкова в среде авторской песни представлять не надо. 
Плеяда 60-х, поэтический круг СМОГ: союз молодых гениев,( в который входили такие ныне маститые поэты, как Леонид Губанов, Юрий Кублановский, Вадим Делоне) - пожизненные спутники Володи. Такие же пожизненные спутники у него есть и в песне. Лично для меня это очень дорогие имена, я бы даже сказала необходимые, ибо песни Веры Матвеевой, Александра Мирзаяна и Виктора Луферова открыли новый караванный путь в пустыне современной песенной культуры, или просто создали на пути этом оазис, тем самым доказав, что глас вопиющий и в пустыне способен творить чудеса. Песни их привели в нашу жизнь надежду, потому что напомнили о вечном.
    На сегодняшний день Владимир Бережков, вооружившись магией камней и силой песни, вышел на поприще сражения.
   А и вышел он во чисто поле русской речи, а и вызвал он на бой Змия Тугаринского. А и говорит он тому Змию: «Ты почто, Змеище Злобное, слово наше русское засоряешь чужеземной пошлостью, вывортнем да изворотнем?! Да не быть сему на родной земле!»
   Если вернуться к прозе жизни, то поприще это именуется редакторская деятельность. Иногда таким образом приходится зарабатывать. Редактировать, в основном, приходится пошленькие переводные романчики, которые просто заполонили своими бесцеремонно-яркими обложками всю книжную индустрию. Противостоять этому уже почти невозможно. Единственной заботой остается хоть как-то охранить русскую речь от мусорного потока иностранно-переводного жаргона, в котором захлебнулась вся сеть информационно-массового вещания. Володя сражается с редактируемыми текстами, как истинный рыцарь-одиночка, никем не узнанный и не поддерживаемый, даже самой русской речью, ибо не течет она заваленная и засоренная. Конечно, усилия одного человека, какими бы неистовыми они не были, не способны спасти целую культуру, но чистый ручеек всегда пробьется к свету, к людям, чтобы спасти от жажды. Таким ручейком, на мой взгляд, являются Володины стихи и песни. В прошлом году у них появилась еще одна жизнь - в Москве вышла книжка, вобравшая в себя целое тридцатилетие творческой жизни. Именно так она и начинается:

     За тридцать лет я и творил семь дней.
     С тех пор - как словом стала жизнь моя...

    Я думаю, что эта книжка и каждое выступление Владимира Бережкова могут сказать о нем много больше, чем мои самые хвалебные слова.

     А вот Антон Яржомбек на сегодняшний день более известен как иконописец, нежели как автор и исполнитель, хотя песни сочиняет достаточно давно.
   Впервые я о нем услышана от его друзей юности Александра Деревягина и Николая Якимова. Они и песни его пели, говоря, что написаны они Антоном в возрасте от 14 лет (когда он женился) до 21 года (когда воцерковился и начал писать иконы). Честно говоря, все это больше было похоже на легенду, потому что такие песни сочинять в столь юном возрасте могли бы только очень большие поэты, если бы они сочиняли песни. А фамилия Яржомбек никак не была зафиксирована в видимом пространстве, даже в среде авторской песни. Много позже, став взрослее и умудреннее, я поняла, что в «видимом пространстве» фиксируются далеко не самые важные вещи и не самые талантливые люди. От чего это так, мне и до сих пор трудно понять, но достаточно вспомнить два имени (из великого множества, мною открытых), которые в моей творческой судьбе сыграли колоссальную роль, чтобы убедиться в полной некомпетентности окружающего пространства. Кто из «любителей авторской песни» (назовем так это видимое пространство) знает имена Веры Евушкиной и Александра Деревягина?! Я очень сочувствую всем обделенным этим незнанием.
    И так же сочувствую, если вы еще не познакомились с песнями Антона Яржомбека, который в 33 года вновь обрел необходимость петь и сочинять песни. Как и многие новообращенные люди, Антон прошел период полного отрицания всякого светского творчества, но наступил момент благодарности этому Дару Свыше.
    И теперь, слушая его ранние и нынешние песни, я понимаю, что они просто продолжают жить, будто и не было этих десяти лет без них. Может, это чувство ко мне приходит от того, что сами по себе песни у Антона очень разные, непохожие одна на другую, но вместе с тем они очень органично друг с другом сосуществуют. У него нет песен о чем-то, они как прыгающие по лужам дети, стоящие под проливным дождем прохожие, задумчиво качающиеся на облаках Ангелы. Каждая песня, как существо, со своим характером, интонационно-мелодической походкой. А какие причудливые образы: «дерево в бигудях», «зонтик от солнечного дождя», «заросли старости».
    Слушая эти солнечные песни, как-то трудно совместить образ их автора со стереотипно-привычным образом иконописца. Да и Володя Бережков во всей своей величавой выразительности больше похож на играющего в сенатского советника ребенка. Но то, что движет художником - остается тайной даже для самого художника. А то, что Володя и Антон прежде всего художники, а потом уже прекрасные мастера земного ремесла - сомнению не подлежит.
    В нашем Городе Мастеров иначе и не бывает. Каждый ремесленник, становясь мастером, остается художником, ибо оказано в Писании: «будьте как дети».

Елена Фролова май 1998 года
www.golos.de