ТИМУР ШАОВ: «Я К СЕБЕ ОТНОШУСЬ КРИТИЧНО...»

10/4/2012, Выпуск № 541

Нью-Йорк называют столицей мира. Сюда приезжают самые известные политики, художники и бизнесмены, самые яркие личности нашего времени. Их мнение интересно многим. А в Нью-Йорке их ждет Виктор Топаллер, который умеет разговорить даже самого замкнутого человека. Тем более, что со многими гостями его связывают давние дружеские узы...

- К этому человеку я не объективен, он мой товарищ, я очень люблю его творчество, весьма противоречивое, и потому любят его далеко не все, но когда я узнал, что он снова здесь, в Нью-Йорке, то, пользуясь служебным положением и своими необъективными к нему чувствами, не мог его снова не пригласить. Тимур Шаов. Тимур Султанович, здравствуй. Я не знаю, что делать... Разговаривать с тобой в очередной раз по поводу того, как тяжелая доля врача заставила тебя взять в руки гитару?

- Самый распространенный вопрос журналистов: «Скучаете ли вы по профессии врача?». Все мои интервью с этого начинаются.

- Скажи мне, а что ты отвечаешь?

- У меня уже есть стандарт, алгоритм. Я отвечаю, что раньше скучал, сейчас не очень скучаю. Но если буду сильно скучать, куплю себе эндоскоп за 15 тысяч долларов и буду делать соседям, родственникам, друзьям эндоскопию.

- Вот это меня очень заинтересовало. Я так понимаю, что теперь у тебя есть финансовая возможность купить его за 15 тысяч долларов?

- Нет, у меня есть финансовая возможность купить себе хорошую гитару тысячи за три-четыре. На эндоскоп еще пока нет. А если бы даже была такая возможность, я бы купил гитару за 15 тысяч долларов, но не эндоскоп.

- Тимур, я тут за тебя заступался недавно. Знаешь, перед кем? Перед замечательным поэтом и классиком бардовской песни, человеком, к которому я, действительно, отношусь с очень большим уважением, у него прекрасные стихи, Дмитрием Антоновичем Сухаревым. Я у него поинтересовался, почему он так долго упирался прежде, чем включить тебя в антологию бардовскую. На что он мне ответил, что считает, что Шаов на самом деле вообще не поэт. Мы с ним немножко попрепирались по этому поводу.
- Мы с ним одинаково думаем. Я то же самое считаю о себе. Я не считаю то, что я делаю, поэзией. Я очень хорошо отношусь к Дмитрию Антоновичу, это действительно поэт. Я когда читаю Бродского, Пастернака, Ряшенцева, Левитанского, то вижу, что это поэты. А когда я пишу, я понимаю, что не пишу поэзию. Я пишу песни. И с самого начала, когда я начинал это делать, я это не считал поэзией. Это были песни для моих друзей. Они имеют абсолютно прикладное значение. Абсолютное прикладное значение, в том смысле, что если поднялось настроение у моих друзей, если они посмеялись, я считаю свою задачу выполненной.

- Ты лукавишь. Потому что до тех пор, пока ты работал доктором и развлекал своих друзей за бутылкой песнями, ты имел право на подобный подход. Когда ты начал – а уже довольно давно это продолжается – зарабатывать песнями себе на жизнь и практически стал профи, ты подобное отношение уже декларировать не очень имеешь право.
- Я обязан декларировать подобное отношение и в дальнейшем. Мало того, как только я перестану это декларировать, как только я для себя решу, что я пишу для вечности, что я пишу для аудитории определенной, даже для зала, даже когда у меня начнутся мысли о том, что вот буду сидеть и писать и представлять перед собой зал – все, на этом мои песенки вместе со мной закончатся. Потому что у меня совершенно другой жанр. Понимаешь, я очень рад, что я пишу песни для себя, и что они нравятся большему кругу людей, чем круг моих друзей. Понимаешь, это же двойное счастье – ты делаешь то, что ты хочешь, и еще это кем-то востребовано.

- Ну, хорошо, теперь честно мне скажи, Тим, что тебя совершенно не задевает, что такие люди, как Сухарев, не считают твое поэтическое творчество поэзией? Меня вот, например, как человека, который любит твои песни, это в определенной степени задевает, так что не ври, что тебя это не трогает.

- Нет, понимаешь, когда даже в троллейбусе тебя кто-то толкнет и скажет: «Козел!», это всегда задевает. И не важно, Сухарев это говорит, или это говорит зритель на концерте. Для меня, может быть, важнее, что зритель в конце уйдет и скажет: «Да ну!». Для меня это важнее, чем Сухарев скажет, которого я очень уважаю, и может быть, мнение которого для меня было бы важным, если бы у меня не

Виктор Топаллер

http://www.russianexpress.net/details.asp?article=5623&category=138