Фахртдинов - несущий свет

В Днепропетровске лидер команды «ПаФаС» Павел Фахртдинов раскрыл секреты своего уникального творчества. Мало кому известно, что в детстве популярнейшего ныне музыканта в буквальном смысле заставляли заниматься музыкой. Его было не затащить на занятия скрипкой – в музыкальную школу водили, что называется, из-под палки. Но все изменилось, когда парень пришел в мир авторской песни.


Московского автора и исполнителя, экс-солиста группы «Пси», лидера команды «ПаФаС» («Павел Фахртдинов Сотоварищи») и просто интереснейшего человека Павла Фахртдинова в нашем городе встречали тепло и радушно. Во время выступления в арт-центре «Квартира» музыкант сразу же отметил, что он не бард, не шансонье, не рокер и вообще не любит клеить ярлыки на свои песни. Просто пишет — от души и для людей. Несмотря на свои 28, он — лауреат множества фестивалей, в том числе Грушинского и «Петербургский аккорд». А то, что у Павла много поклонников в каждом городе, совершенно не удивительно. Его голос завораживает, а стихи не оставляют равнодушным даже самого придирчивого слушателя. Все творчество человека, чья фамилия означает «несущий свет», действительно от души и для души. Послушав его песни, определенно чувствуешь: сначала ты будто долго в воде, потом раз — и выныриваешь, потому что… Снизу темно, вверху светло. И сразу понимаешь, что с названием своего нового альбома «Долго в воде, потом раз — и выныриваешь», который сразу же стал популярным, автор попал в самую точку. Как музыканту удается дарить поклонникам подобные ощущения?

— Павел, для воплощения «обложечной» идеи тяжело было нырнуть в ледяную воду самому? Моржом не был никогда?

— Нет. Я готовился. Когда пришла в голову эта идея, она мне показалось искрометной, замечательной. Дизайнер поддержал. А потом выбрали место и время, и тут-то я и подумал: «Как же я буду нырять?» Ну ничего, нырнул.

— А почему нырял в таком офисном прикиде? Можно было и голышом?

— Смысл ведь не в том, чтоб нырнуть, а в том, чтобы… вынырнуть именно вот так. У меня целая идея, целая концепция обложки. Не знаю, удалась она или нет. Я ее никогда не вербализировал. Она внутри где-то есть… Понятно, что «долго в воде, потом раз — и выныриваешь» — аллегория. Это образ, который, скорее обозначает направление, чем действие, направление снизу вверх. Направление из неважно чего, но к свету. И вектор отсюда… И снизу темно, а вверху светло. И «сигареты сегодняшние, а чай вчерашний. Снег прошлогодний, а серость — вечная». Недаром же песня «Тишина» первая. То есть название этого диска не действие, а вектор, направление.

— Когда читаешь название альбома «Долго в воде, потом раз — и выныриваешь», кажется, что это из рассказа, из байки какой-нибудь. В словах песен альбома этой фразы нет…

— Эта фраза исключительно из головы, но если брать шире, то, конечно, она посредине. Потому что это, опять же, промежуточная фраза между тем, что было, и тем, что должно стать. Там любые фразы можно вперед или назад подставить. Придумать свои, и они будут более точными и конкретными. Но эта фраза, я еще раз повторю, направление, стремление к свету, стремление наверх.

— Новый альбом — это не совсем электричество, но там есть абсолютно электрические вещи. Раньше электричество присутствовало в составе твоих нынешних музыкантов-партнеров?

— Нет. Но нам с ребятами очень интересно играть музыку, а не ее стиль. И хочется… хочется… хочется играть то, что хочется играть. Захотелось нам, чтобы этот альбом был вот таким. В следующем, может быть, будет жесткая электроника или абсолютная классика. Здесь мы сыграли именно такую музыку. Слава Богу, вышло.

— То есть звучание Павел Фахртдинов сотоварищи не собираются делать постоянным?

— Может быть, и будем, мы не знаем. В своем блоге я написал: «Обнулились». Перезагрузка. У меня была жизнь до этого диска, сейчас началась другая.

— Для тебя творчество — это коридор, в котором периодически встречается что-то интересное, темный коридор, по которому ты идешь со свечкой, или математика, где конструируешь форму идеальной гармонии?

— Наверное, коридор. Бывают песни, например, «Выведи» или «Играй», которые появились за пятнадцать минут физического написания, вождения рукой по бумаге. А есть песни, которые пишутся довольно долго… Но все равно — это не математика. Я не умею, к сожалению, конструировать. К слову, хочу немного рассказать о песне «Терминатор». Она может показаться солнечным регги, и это очень здорово, что кажется такой. Каждый человек, так или иначе, ищет выход к свету, ищет веру. Он не может жить в полном безверии. Без веры никуда никому. Потому что защита нужна. Потому что человек не может быть один.

— После того как мы вместе «вынырнули» из нового альбома, хотелось бы услышать о планах на будущее. Для того чтобы записать следующий, нужно будет опять обнуляться? — Мы обнулились. Все. Новый диск — конечный этап.

17 марта 2011 года начали с нуля. Осталось только — хух! — выдохнуть: будем делать концерты дальше. А вообще, я слышу новую музыку, звук. Концепция звучания уже хорошо нарисована карандашом…

— Фахртдинов — типично татарская фамилия, надо полагать у коренного москвича татарские корни?

— В переводе с арабского она означает «несущий свет». Все же мои родственники по отцу — татары. К сожалению, сложилось так, что я с ними практически не общался и не общаюсь. И не могу похвастаться знанием татарского языка. Чтобы разговаривать или понимать тот или иной язык, нужно постоянно на нем говорить, общаться, внимать. У меня же такой возможности никогда не было. В Москве, конечно, много татар, но большинство из них общаются на русском.

— Твой отец Марат Фахртдинов — талантливый певец. Какое влияние он оказал на становление сына как артиста?

— Хоть папа и не пишет стихи, а только исполняет, его влияние на меня было велико. Я вообще считаю, что развитие личности проходит в три стадии — это гены, родители и общество. И от этого никуда не уйти. За то, что мы имеем, мы всегда должны быть благодарны предкам. — Нет желания внедрить в творчество татарские мотивы?

— Я думал об этом и пришел к выводу, что это было бы очень здорово. Причем мне хочется внедрить не только татарские мотивы, а вообще национальные. Но для меня важно, чтобы это было к месту. Так что буду только рад, если сочиню такую песню, где татарские мотивы будут логичны.

— Говорят, что классические, академические музыканты очень критичны в музыке…

— Так оно и есть, наверное. Если подумать, то мне, например, не нравится шансон. Потому что мотивы этой музыки изначально неискренние. Человек пишет, чтобы заработать денег, а не из желания творить. Существует еще огромное количество рок-групп, которые живут по такому же принципу, и это очень прискорбно.

— А то, что тебя самого называют бардом, не обижает?

— Я научился не реагировать, точнее, относиться к этому спокойно. От того, что меня называют рокером или бардом, мое творчество не становится хуже или лучше. Но вот какая штука: барды меня за своего не считают, рокеры тоже не признают, и джазисты держат в стороне. То есть я как-то всегда вне жанровых групп, сам по себе. И сам себя я, между прочим, тоже ни к каким течениям и стилям не отношу. Главный критерий моей музыки — честность и искренность. По-моему, в любом мире, будь то бардовская песня, будь то деловой мир, самое главное — оставаться самим собой.

— Когда ты понял, что не просто что-то пишешь, а пишешь достаточно качественно, что уже имеешь право выходить на сцену?

— Мне кажется, что я ничего этого не понял до сих пор. Просто пою и читаю свои стихи. Кому-то когда-то я спел, кто-то точно так же записал на диктофон, и вдруг мои песни разошлись, разошлись, разошлись, я даже сам не знаю, как. Важно, что людям это нравится. А на счет качественно писать стихи… Качественно писал Бродский, гениально совершенно.

— Чем увлекаешься, помимо музыки?

— Много чем. Меня интересует все — и кино, и театр. Но главное, конечно, музыка, авторство.

— Публика нашего города отличается от московской?

— Да. Первое, что приходит на ум, — москвичи избалованные. Я сам в Москве хожу далеко не на все концерты. В Днепропетровске люди намного честнее, искреннее, воспринимают все по-другому. И это очень приятный факт. А еще важно, чтобы те, кто пришел, остались довольны. Я никогда не претендовал на тысячные аншлаги. Люблю выступать в небольших залах, где по-домашнему уютно.

— Ты еще имеешь специальность юриста и психоаналитика. Необычное сочетание…

— Вообще, стихи — неплохой предмет для психоанализа… Да и для авторского права тоже… И сам человек — неплохой предмет для психоанализа.

— Я очень часто слышу в твоих словах, при разговоре, дай Бог, дай Бог… Ты верующий человек?

— Да.

— А откуда столько боли и одиночества в отдельных стихах, ты же далеко не одинокий человек…

— Каждый человек одинокий хотя бы потому, что он один такой. Мне, как и любому землянину, бывает и больно, и замечательно, и плохо, и хорошо.

— На концерте приходится тратить слишком много энергии, как ты ее восполняешь? Цитируя Геннадия Жукова, водка — это жесткая энергия…

— Я не настолько люблю водку, чтобы ею кормиться и питаться. У меня есть традиция — за пять минут до концерта надо побыть одному и минут двадцать после концерта тоже.

http://dpravda.org/nesushhij-svet/