Свою первую гитару Александр Дольский выменял у соседского мальчишки за коллекцию малахита, которую долго и бережно собирал на свердловских пустырях. "Я отдал зеленый камень за общение с богами", - напишет он спустя полвека. Он пишет песни с одиннадцати лет. Вообще, Дольский напоминает мастеров эпохи Возрождения. Его интересы крайне многосторонни: блестящий поэт, прозаик, виртуозный музыкант, артист, художник... Теперь таких не делают. А жаль.

"ЛЮБОМУ АНДЕГРАУНДУ ХОЧЕТСЯ ПРИЗНАНИЯ"

Впервые за много лет знакомства я поинтересовалась, как старший научный сотрудник Александр Дольский стал артистом театра Аркадия Райкина. Он пожал плечами: "Очень просто. Как в Голливуде". Ответ был "коротенький" - минут на сорок.

- У нас на работе распространяли билеты на Райкина. Как, всегда, с нагрузкой. Причем, нагрузка была - миланский театр комедии дель арте, "Слуга двух господ". Это была фантастика! (На том спектакле я понял, откуда взялся Театр на Таганке и приемы Любимова - все полностью скопировано! Ничего не придумал своего - только крик.)

Потом я пошел на Райкина. В антракте встретил Вениамина Сквирского (он писал для Аркадия Исааковича, и мы с ним были приятели). Он говорит: "Слушай, тебя Райкин разыскивает. Хочет заказать тебе песню". Так и не знаю до сих пор, где Аркадий Исаакович меня услышал - я никогда не задавал ему лишних вопросов. Он назначил мне встречу в театре. После первых двух песен говорит: "Я не думал, что это так серьезно". Потом я стал петь смешные, и он так хохотал - просто со стула валился! У человека обостренное чувство юмора - а для меня это было счастье.

Я стал ходить к нему домой. Он мне говорил, о чем нужно сочинять песню, я конспектировал. Потом приносил ему, пел. Он всегда говорил: "Очень хорошо. Мне нравится. Только вот эту строчку надо заменить. И вот тут немножко неточно. И еще вот это, и это, и это..." Я уезжал, сочинял новую песню. И так - раз пять или шесть. Потом он говорит: "Наконец-то у вас получилось!.. А вы не помните свой первый вариант?" Я пел первый вариант, он говорил: "Вот так и оставьте!"

И тут в Питере - Всесоюзный конкурс артистов эстрады, Райкин - председатель жюри. Когда он мне предложил поучаствовать, я сказал: "Аркадий Исаакович, вы думаете, мне это надо?" А он: "Это людям надо, Саша! Вы ведь подпольный поэт, а вас официально должны признать! Давайте попробуем - я уверен в успехе!"

- И вы послушались?

- Конечно! Я выступил - это уже само по себе было событием. Огромный трехтысячный зал и... Я не хвастаюсь, правда: настоящие аплодисменты всегда начинались с моего номера. Я пел, читал стихи - успех был колоссальный. Аркадий Исаакович просто светился. Первая проблема оказалась: к какому жанру меня отнести. Я был единственный бард, а у них - вокалисты, фокусники, балет, инструментальные ансамбли...

- Я бы вас сразу - к ансамблям. Без вопросов.

- (Смеется.) Они "покопались" и решили: он стихи читает - давайте мы его к "разговорникам". Я попал в финал, и тут... Против меня были все ленинградцы. Мест-то мало! А там - у кого-то любовник, любовница, кто-то чей-то репертуар исполняет, кто-то взятку дал - в общем, они места уже приблизительно знали заранее. И тогда Райкин выступил с речью: "Во-первых, я приведу вам исторический пример: Бертольд Брехт тоже начинал с песен под гитару. И потом, запомните мои слова: десять лет пройдет, и вы ни про одного лауреата не услышите! А Дольский - будет..." Он их убедил. Но первое место они, конечно, не могли дать. И они дали два вторых.

Это было здорово. Потому что любому андеграунду все равно хочется общественного признания, и врать об этом - глупо. Ну, после этого, конечно, сразу пошли слухи, что я родственник Райкина, что моя жена - его племянница! После конкурса меня оформили в "Ленконцерте" внештатно, платили 16.50.

- За концерт?

- За выход. За сольный концерт - 33 рубля. Аркадий Исаакович получал 50 за спектакль. Идиоты!

- Почему? Все-таки, это были довольно приличные деньги!

- (Качая головой.) Это не по нему были деньги...

"СМЕШИТЬ РАЙКИНА - ЭТО БОЛЬШАЯ ЧЕСТЬ!"

- Как-то он попросил меня выступить в его спектакле - ни разу не видя меня на сцене! А ведь кроме него один на один с публикой ни один актер не выходил! Он мне ничего не объяснял, я даже не репетировал... После монолога он говорит: "Сегодня в зале случайно оказался один из наших авторов. И мы упросили (!) его выступить. Александр Дольский. Саша, прошу вас!" Меня почти вытолкнули к нему на авансцену, я дрожу весь, - ужас! Он меня обнял, прижал к себе - я моментально успокоился! Вот потрясающий человек! И так я спектаклей семь...

- ...случайно оказывались в зале?

- Да... Потом театр уехал на гастроли в Москву, и оттуда Райкин вызвал меня телеграммой "на доработку". Но мне уже по секрету сказали, что он задумал. Я приехал: он, ничего не говоря, сразу меня к себе домой. Я там уже бывал, на дне рождения у него (мы праздновали вчетвером: я, Аркадий Исаакович с женой и Гердт). Он мне устроил домашний концерт-просмотр: Костя, Катя, Рома (его жена) и домработница. Костя сказал: "Папа, ты сделаешь большую ошибку, если Сашу не пригласишь в свой театр". А Аркадий Исаакович (он же многогранный был, он и кокетка!): "Но как же, Костя? Он ведь ученый! У него же такая важная, такая интересная работа!" Я сказал: "Не волнуйтесь, даже если бы вы меня пригласили осветителем - я бы пошел!"

- Вы, как ученый, еще хоть помните, чем занимались-то?

- Еще как! У меня и диссертация готова: "Эволюционно-симулятивный метод стахостического программирования при планировании капитальных вложений (в районах Среднеобья и БАМа)". Оставалось четыре месяца до защиты - я бросил все!

- Вы сейчас поддерживаете отношения с семьей Райкина, с Костей?

- Нет. Знаете, Костя - другой человек. Тот просто был гений - во всех проявлениях.

Я его все просил занять меня в какой-нибудь миниатюре. А он: "Да не унижайтесь вы! Вы же поэт!" Но однажды он все-таки дал мне роль - первобытного человека, который дубиной убивает соперника, хапает женщину и уносит. А я такой рафинированный интеллигент, всегда ходил в галстуке - привычка еще с научной работы, разговаривал вежливо, никогда не матерился, и потом эти песни мои эстетские... В общем, когда я через три года пришел на спектакль, мне актеры рассказали: "А ты знаешь, зачем мы эту миниатюру репетировали? Он же ее не собирался ставить! Он просто сидел в глубине зала и наслаждался, хохотал, как ребенок!" "И вы, - говорю, - гады, все знали?!" А я-то думал все время: чего они, блин, хохочут?! И каждый раз, как репетиция заканчивается, всем замечания, "а Саша - очень хорошо!" Мы так раз пять-шесть порепетировали - и прикрыли. Но я ни капельки не обиделся. Это же такая честь - смешить Райкина! А он еще говорит: "Саш, вы все равно ходите как советский научный работник! Погрубее как-нибудь!" И я такие "обезьяньи" морды делал!.. Уходить от него было очень тяжело.

- А почему уходили?

- Мне было тесно. Приглашали КСП (клубы самодеятельной песни. - Н.Х.) по всему Союзу. И платили - по сто рублей за концерт! А у меня ведь уже было двое детей. Я тогда впервые по-настоящему начал жить. Конечно, ни на квартиру, ни на машину не было - но я уже не думал, на что купить еду и одежду.

"ОДНАЖДЫ Я СДЕЛАЛ ПРИЧЕСКУ ПОД РАДЖА КАПУРА"

- Александр Александрович, а в детстве, в юности кому хотелось подражать?

- Я учился у всех. Стихи писал на манер Есенина, Аполлинера, Жака Превера, Саши Черного... Маяковскому не подражал - я его пародировал. Мне было очень жалко, что он писал эти свои коммунистические "лесенки". В музыке - вообще всем подражал.

- А в жизни?

- В жизни? (Пауза.) Один раз - мне тогда было лет десять - я решил сделать прическу, как у Раджа Капура в фильме "Бродяга". Опустил на лоб челку (правда, у него черная была, а у меня - белая). Первая же девчонка, которую я встретил, ткнула в меня пальцем и захохотала... Я тут же вернул все на место и больше никогда так не делал.

- Чью музыку вам приятно послушать - просто для души?

- Ой, так много! И классику, и джаз. Я люблю гармоничный джаз: Глена Миллера, Каунта Бейси (правда, не все). Я раньше думал, что самые великие джазмены - черные. А потом понял, что есть "белый" джаз, который намного выше. У черных много хаоса и сусальности. Есть, конечно, выдающиеся певцы. Я уж не говорю про Армстронга или Эллу - "свет поэтов", как я назвал ее в "венке сонетов"... Я рос на хорошей музыке. К моменту появления "Битлз" у меня уже был воспитан определенный вкус.

- Неужели вас обошло повальное увлечение "Битлз"?!

- Каждая из их пластинок у моего друга в Свердловске появлялась через две недели после выхода в Америке. И он за 5 рублей давал всем переписывать. Мне - бесплатно, по дружбе. Так я уже выбира-ал! Я вообще не считал, что это рок-н-ролл. Рок-н-ролл - это Билл Хэйли, Хэбби Чакер, Литтл Ричард. А "Битлз" - это гениальные лирические песни. Так же, как Пресли - не рок-н-ролл. Сначала я вообще к нему был равнодушен: "резиновый" голос мне не нравился, секса я не чувствовал - я же не женщина. Уже потом, когда я его увидел - я был в восторге.

"ИНТЕЛЛЕКТ В ПРИРОДЕ - ЭТО ЗЛО"

- И как же вы, с такими вкусами, переносите нынешнее засилье попсы?

- А никак! Иногда мне попадается какая-нибудь газета, я читаю: они там друг о друге пишут "великий", "знаменитый" - я никого не знаю, честно! Причем, есть такие совершенно "желтые" листки, где все статьи куплены... Как журналисты могут до этого опускаться - я удивляюсь. Нужно иметь великий талант, чтобы не бояться, что он исчезнет и верить, что он потом когда-то проявится - когда будешь иметь настоящую работу.

- А может они в это время тихо "в стол" ваяют "нетленки"?

- Не знаю... У нас есть в Петербурге такой "придворный" журналист - Сатчиков. Про всех знаменитостей пишет. Иногда они даже берут его с собой за границу. И он, конечно, ну оч-чень плохо пишет: "Вот выходит Розенбаум в широком плаще из 600-го Мерседеса, и его нога в ботинке за тыщу долларов ступает на мостовую Нью-Йорка. На его правой руке блестит кольцо с алмазом в 50 карат..." Может, это для современных "узколобых"?

- Конечно, чтоб они видели, на что держать равнение!

- Но это ведь оскорбительно! Я думаю, если бы Александр сам прочитал, он бы, наверное, рассердился. Сашка ведь хороший парень. Просто он так вписался...

- Жаль только, что от "попсы" все равно не спрятаться: она льется отовсюду, из телеящика...

- Знаете, мой старший сын вообще телевизор не смотрит. Сам отучился. И я тоже к нему приближаюсь. Я только новости смотрю, чтобы не отставать: очень важно следить за тем, какие преступления совершают наши руководители (они же ничего, кроме этого, не делают!). Просто чтобы знать, что тебя может ждать.

- Разве от этого легче?

- Не легче (со вздохом). Но если ты совсем ничего не знаешь, то с какой-нибудь стороны тебя могут так ударить под дых! Знаете, в детстве я думал, что человечество устроено умно, что пожилые люди - все мудрые, государством руководят умные... А потом враз понял: человечество устроено глупо и, практически, подло. Я пришел к выводу, что интеллект в природе - это зло.

- Странно это слышать от человека интеллектуального! Вы же сами стремитесь к самосовершенствованию, читаете...

- Каждый отдельный человек, конечно, должен развивать свой интеллект: чтобы стать достаточно умным и не делать вреда людям, а нести только добро. А интеллект как понятие глобальное - вреден. Волк не имеет интеллекта, и убивает только, когда хочет есть или когда обороняется. А человек убивает по миллиону разных причин, совершенно не связанных с его потребностями. Или, например, такое понятие, как месть - его ведь нет ни у деревьев, ни у рыб, ни у зайцев...

Так что, попса - это отнюдь не самое страшное зло. Хотя, это один из способов определенной кучки людей делать деньги на глупости человеческой. По-моему, это просто налог на глупость. На эти деньги существуют дельцы от поп-музыки и сами артисты. Причем, они все время жалуются, как им тяжело, какой это тяжелый труд... Большинству из них, я думаю, просто тяжело носить эти деньги: доллары хоть не много весят, а русские - тяже-елые, их много! А труд их - совершенно бездарный. Петь эти песни - значит прожить жизнь впустую.

"МОИ "КОЛЛЕГИ" ПО БАНДЕ ИЗБИЛИ МЕНЯ ДО ПОЛУСМЕРТИ"

- Тут вот у нас в России вышла энциклопедия великих людей - от Александра Македонского до наших дней. Всех подряд: Иисус Христос, Эйнштейн, Франклин Рузвельт, Гитлер, Сталин...

-...Филипп Киркоров...

- (Смех.) Нет, Филиппа там нет... Но мое имя там есть. И это уже какое-то маленькое признание. В Московском университете изучают мою поэзию, в германских и французских университетах - изучают, в Америке - тоже.

- А вашу живопись в художественных академиях еще не изучают?

- Не-ет (хохочет), на это я не претендую. Тут я любитель. Вот сын мой - он, конечно, здорово работает. (Средний сын Дольского, Павел - студент Художественной академии. - Н.Х.)

- Как успехи Павла?

- Ничего. С мая он расписывает Храм Христа Спасителя - удостоился такой чести.

- Гордитесь детьми?

- В общем, да. Они у меня хорошие люди.

- Когда-то вы рассказывали, что телевизор смотрите только с гитарой в руках.

- Да, частенько: чтобы не терять времени, ставлю на гитару сурдину, играю какие-нибудь сложные пьесы - чтобы пальцы работали...

- Неужели никогда не хотелось отдохнуть как-то совсем по-иному - заняться спортом, что ли?

- Ну, я немножко тренируюсь... У меня есть маленький тренажерчик, гирьки всякие поднимаю. А в юности-то я чем только ни занимался: начиная с 4-го класса - гимнастикой (у меня был второй разряд)...

- Как же вы успевали, если по десять часов в день играли на гитаре?

- Да, гимнастика немножко мешала: руки закрепощались. Стал играть в волейбол - тоже на руки плохо действует. Легкой атлетикой занимался, потом боксом.

- Тоже на руки влияет...

- Нет, это - на голову. Я иногда с тренировки приходил - не мог читать, буквы разбегались. Так что, я бросил.

- У меня вообще такие виды спорта, как бокс, вызывают ужас...

- Я согласен с вами - это отвратительно. Говорят, "мужской" вид спорта - но он, конечно, тяжелый, и без него вполне можно обойтись.

- А такой "обязательный" пункт биографии настоящего мужчины, как драки? Вы в них тоже ввязывались?

- Ну, бывало, конечно. Сам не затевал, но обороняться приходилось. Я же в детстве был в банде. Серьезно! Ларьки грабили: деньги, продукты. Мне тогда лет восемь или девять было. А потом я завязал. Дружки мои меня избили крепко, до полусмерти. Нескольких ребят потом посадили, одного расстреляли за убийство - моего друга Юрку Васильева. Не знаю, что-то меня остановило, что-то было во мне такое... Вот смотрю сейчас на старшего сына - он весь в меня. Мудрый, как змея. Неряшливый, забывчивый, но главное - мудрый. Как Алеша Карамазов. Чудесный человек! Никогда ни с кем не ссорится, никто о нем плохого слова не скажет... Младший - тоже очень добрый, но вспыльчивый. Вот средний - сложный. Он "скорпион": талантливый, трудолюбивый, но оч-чень сложный.

- Трое мальчишек... Никогда не хотелось иметь дочь?

- Я только девочек и хотел! Помню, жена с третьим пошла делать УЗИ: вышла, стала так под стеночкой - и заплакала. Я понял: мальчик. А теперь говорю: смотри, какой мальчик у нас хороший!

- Вы потом жену не терроризировали: мол, давай рожать еще, пока девочка не получится?

- Не-ет, она-то как раз была не против, а мне ее жалко было: эти девять месяцев уж очень трудно физически. Хотя... сам я в шесть месяцев еще танцевал "танец маленьких лебедей" - у меня и фотография есть.

- ?!?!

- В животе у мамы-балерины
 

Наталия Хоменко

"Сегодня" Киев
19.10.1999