|
Оригинал в данный момент не доступен.
Это резервная копия поисковой машины "Bard.ru"
| 1 |
Памяти менестреля
15 декабря 1977 года в одной из парижских квартир стряслась беда. От удара
электрическим током погиб человек. Не выдержало сердце, уже познавшее три
инфаркта. Он возился с только что купленной стереосистемой, присоединял
антенну - и вдруг удар... Минуло ровно 20 лет. Мы и сейчас не знаем, была
ли та парижская трагедия нелепицей, несчастным случаем, или где-то на Лубянке
некто получил благодарность руководства за удачно проведенную операцию,
возможно, даже дырочку в пиджаке провертел под орденок...
Александр Гинзбург был красив, умен, удачлив. Прошел войну, защищал
Кавказ. Он нравился женщинам. Его песни пели, его пьесы охотно принимали
к постановке, сценарии - для экранизации. Он мог великолепно вписаться
в систему, приняв условия ее игры. Как сделали это талантливые Симонов
и Михалков, Рождественский и Евтушенко. Рецепт "вживаемости" в систему
был предельно прост: "Пусть другие кричат от отчаяния, // От обиды, от
боли, от голода!// Мы-то знаем - доходней молчание, // Потому что молчание
- золото!". Закончилась хрущевская "оттепель", начались ранние брежневские
"заморозки". Александр Гинзбург стал Галичем. Многие "свободолюбцы" до
поры до времени прикусили языки, кто-то запил, кто-то "ушел во внутреннюю
эмиграцию" (красиво-то как!). А Галич - запел во весь голос. "Великий менестрель"
- назвал его Юрий Нагибин. Песни-баллады Галича, исполняемые автором под
гитару, удачно стилизованные под особенности устной речи с ее жаргоном,
интеллигентским и городским сленгом, были необычайно популярны, расходились
в магнитофонных записях по всей стране. И если Высоцкий и Окуджава были
все-таки фрондерами Божьей милостью, то Галич очень скоро переступил некую
"черту" дозволенного, оказался опасным еретиком. Ужиться с "системой" он
не мог, не пожелал. "Это был действительно народный певец, певец народного
дела, - писал Д.С. Лихачев. - Он был больной страданиями родины, больной
тем, что у нас происходит".
...Когда в 1968 году в Новосибирском академгородке проходил первый
концерт самодеятельной песни, Галич пел "Памяти Пастернака". Переполненный
зал молча встал. "Мы не забудем этот смех // И эту скуку! // Мы поименно
вспомним всех, // Кто поднял руку!".
...Реакция не заставила себя долго ждать. Его не отправили в психушку,
не сослали... 29 декабря 1971 года Галич был исключен из Московской писательской
организации. Затем - из Союза кинематографистов и из Литфонда. С ним расторгали
договоры, возвращали рукописи. Его пытались лишить последнего источника
существования - мизерной пенсии по инвалидности. Ему не могли простить
ни едкой иронии, ни бичующего сарказма. Круг замкнулся. В 1974 году Галич
покинул родину.
Он жил мечтой о возвращении. Он писал стихи о том, как вернется...
Его похоронили на русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа, где обрели свой
покой Бунин, Мережковский, Гиппиус, Тэффи... В 1988 году творческие союзы
отменили свои решения об исключении Александра Аркадьевича Галича из своих
рядов. Его стихи и песни вновь стали доступны. Вышли книги, появились пластинки...
Но Боже мой, как же мы "ленивы и нелюбопытны"! Как быстро мы все забываем...
И вновь "рвется к нечистой власти орава речистой швали" - идейные наследники
тех, кто травил Зощенко и Ахматову, Галича и Пастернака...
Илья ВОСКАЧЕК. |
|
|