В девяносто первом, когда в России начинались взлеты и раскрутки многих нынешних раскрученных, Гладков добровольно прекратил свою «взрослую карьеру»
 
О детях у нас принято вспоминать в день их защиты. В этот праздничный день их издавна дружно защищают от чуждых воспитательных влияний, в последние годы еще и рыдая о том, что нынешняя российская бездуховность и капитализация практически не оставляют шансов на появление нового отечественного и качественного продукта для детского воспитания.

Меж тем человек, буквально только-только произведший этот самый продукт в количестве шести компакт-дисков, преспокойно живет в не самом престижном уголке Москвы и в отличие от других звезд не имеет нужды нанимать охрану: в лицо его не знают. И дело тут не в том, что слава этого человека локальна -- она всенародна. Дело в другом: композитора, автора легендарной «Пластилиновой вороны», в нашей огромной стране знают именно дети, а взрослые -- только те, кто застал взлет Григория Гладкова как взрослого барда. Но взрослых этих очень и очень немного: в девяносто первом, когда в России начинались взлеты и раскрутки многих нынешних раскрученных, Гладков добровольно прекратил свою «взрослую карьеру».

По словам Гладкова, в том памятном году произошла «странная вещь». Государство, пусть даже наделав кучу глупостей, в главном поступило правильно -- оставило в покое своих подданных, дав им жить, работать и спать по их усмотрению без надзора парткома. И вдруг постсоветские россияне, живущие в самой богатой в мире стране, стали самыми большими в мире нытиками. «Стонущее поколение» заставило Гладкова вспомнить старую мудрость «не дружи с неудачниками, сам таким станешь»: взрослая аудитория после девяносто первого стала его буквально изматывать энергетически. И бард, столь удачно начинавший в семидесятые как интерпретатор Кушнера и Самойлова, решил остаться один на один с аудиторией детской. Правда, по словам Гладкова, песенки в стиле «вороны» делались давно, детскими он их не считал, но, объехав с одним из корифеев жанра семейной музыки Джоном МакКачиным 30 городов США, Гладков окончательно укрепился в своем решении делать такие же туры по провинциальной России: во всем мире семейная (фэмили) музыка -- почетнейшая ветвь культуры, а у нас же выступления перед постсоветскими нестонущими детьми еще и изрядно полезны для здоровья выступающего. Кстати, такого же мнения один из единомышленников Григория -- директор очень интересной московской школы Ефим Рачевский (детки у него свободно поступают аж в Оксфорд) -- когда ему не по себе, Рачевский навещает младшие классы -- и тут же приходит в чувство.

 
Правда, сказать, что «Гладков выступает» перед детьми, можно лишь весьма условно: мало где и когда и у кого дети так же активно соучаствуют в шоу, как у Григория. Имел счастье прийти на концерт в матроске -- будешь капитаном Врунгелем, пришла в похожем на старинное платье -- пожалте в спящие принцессы; а ежели не желаете в актеры -- завсегда можете потанцевать с маэстро на сцене в «детскотеке» (слово придумано вместе с питерским поэтом Михаилом Ясновым). По наблюдениям Григория, даже постсоветские родители на этих представлениях вдруг расковываются так, как ни на одном сеансе психотерапии им и не снилось. 

Подобная работа «семейного доктора» практически не оставляет ни времени, ни сил, ни желания интегрироваться в российскую музыкальную тусовку, хотя по количеству и качеству сделанного Гладков оставил многих звезд российской попсы далеко позади. Как-то при встрече Григорий показал мне ворох пиратских копий своих альбомов, закономерно поругав бесчинства пиратов. Но я почему-то сразу вспомнил о другой стороне медали: законы пиратского аудиорынка неумолимы -- тех, кто никому не интересен, попросту не копируют. Стало быть, Гладков интересен, стало быть, продаваем. Невзирая на дружные вздохи экспертов о том, что любая мало-мальски интеллигентная аудиопродукция в России обречена на коммерческий провал. Значит, не обречена.

Обреченность ныне сквозит в другом -- «летит наш певчий клин» -- многие «семейные доктора» уезжают. Выхлопотал статус беженца в Штаты талантливейший поэт и переводчик английских сказок Григорий Кружков, убежали от безденежья «туда» отцы-основатели одной из самых дерзких мультстудий восьмидесятых -- «Пилота», да мало ли где ныне мало ли кто. Остается по-гладковски считать оптимизм лучшим из всех «измов» и надеяться, что сил неуехавших на оставшихся детей как-нибудь хватит.

Борис ГОРДОН

Тайное приложение к сказанному: воспитательный продукт от Гладкова
Живьем-с: 
«Топ-шлеп-кантри-поп-шоу «А может быть, ворона...»

На CD: 
«А может быть, ворона...»
«А может быть, собака...»
«А может быть, корова...»
«День открытых зверей»
«Следствие ведут колобки»
«Приключения Незнайки и его друзей»

Готовятся к выходу

Живьем-с: 
«Гав-мяу-кря-хрю-кукареку-ревю «День открытых зверей»

На CD: 
«Пой, Вася, или Игра без границ»
«Чудак, фокусник и птичий рынок»
«Мы шли по сказочным дорогам»
«Веселая Детскотека»
«Остров Фунафути»
«Дурак»

"ОГОНЕК", № 29, 15 июля 1996