Я его встретил в Париже в 1979 г. Он меня поразил. Дидро говорил, что хороший актер не должен переживать то, что он играет, иначе он играет плохо. Чтобы играть страсти, он должен быть вне страстей. Высоцкий же, наоборот, жил своими героями и играл великолепно! Он был в плену у своих персонажей, внутри них... Да и в своих стихах он говорил от их лица. Поэтому многие были уверены, что он сидел в тюрьме, был альпинистом, шофером и так далее... Как актер он играл очень органично, натурально, не в классической манере, которая была присуща советской кинематографической школе.

Его стихи необычны. Особенно для западноевропейского человека. Нашей культуре присуще обращение к индивидуальности. Поэзия же Высоцкого обращена ко всем: к миллиардам людей, к самым различным слоям общества, от самых низших до касты политбюро.Это впечатляет. Это совершенно другое, незнакомое нам мироощущение.

Переводить Высоцкого было непросто. С Бродским, например, было легче. Потому что его поэзия построена на образах, которым можно более или менее найти эквивалент во французском языке. Поэзия же Высоцкого базирована прежде всего на ритме. По сравнению с русским языком французский имеет звуковую кривую почти плоскую. Русский язык более акцентирован. Почти как итальянский. И более того, Высоцкий писал свои стихи с расчетом на то, что он будет их петь. И я, когда переводил, маршировал - ходил, чтобы проверить, нашел ли я ритм.

Второй проблемой была для меня лексика. В стихах Высоцкого присутствует весь спектр лексики: жаргон лагерей, улиц, различных профессий... Плюс привычки, русские традиции, незнакомые французам. Чтобы не ошибиться, я консультировался с русскими друзьями и знакомыми.

Париж
Марина КОРУНОВА

"Аргументы и Факты" №4 январь 1998 г.